Кэннон
Шрифт:
Глава 26
Эдди
Одиннадцать месяцев назад
— Как ты могла? — кричу я. Слёзы наворачиваются на мои глаза, и я яростно моргаю, пытаясь сохранить спокойствие, пытаясь удержаться от того, чтобы не схватить ближайшую вазу и не швырнуть её через всю комнату в мою мать, позволив ей разбиться на миллион кусочков по всему мраморному полу.
— Я не понимаю, из-за чего ты так расстроена, — говорит она. — С Хендриксом всё в порядке. Он прошёл через
Я сжимаю руки, ногти впиваются в кожу, и сосредотачиваюсь на боли. Я считаю, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться, хотя чувствую, что разваливаюсь на части, распадаюсь на тысячу маленьких кусочков прямо здесь, перед ней.
— Вы двое даже не близки, — говорит она. — Я не понимаю, в чём проблема.
— Хендрикс был в больнице, — отвечаю я. — Ты не подумала, что я захочу об этом знать?
— С ним всё было хорошо, — говорит она. — Мы позвонили ему по телефону. Он занимался какими-то… я не знаю… морскими делами, и ему пришлось куда-то поехать или что-то в этом роде. Он не хотел, чтобы мы его навещали.
— Он… он так сказал?
— Он специально упомянул тебя по имени, Эддисон, — говорит она. — Я пыталась не быть злой.
— Я тебе не верю, — говорю я, мой голос срывается. Хендрикс вернулся в Соединённые Штаты. Хендрикс был в больнице. Он попал под взрыв в Афганистане. Обрывки новостей обрушиваются на меня, одна за другой.
Хендрикс не хотел меня видеть.
Конкретно меня.
Моя мама пожимает плечами и переворачивает страницу в своём ежедневнике.
— Я не знаю, что за вражда между вами, но вам действительно нужно начать вести себя как взрослым, — произносит она. — Теперь нам нужно поговорить о завтрашнем собеседовании. Лейбл хочет, чтобы ты присоединилась к туру и…
Её голос затихает, становясь всё тише и тише по мере того, как мысли кружатся в моей голове.
Хендрикс вернулся.
Он мог умереть.
Он не хотел меня видеть.
Я слышу протест моей матери, когда встаю, ковыляю в ванную и едва закрываю дверь, прежде чем разрыдаться, испытывая смесь гнева, печали и всепоглощающего облегчения.
Гнев из-за того, что Хендрикс не захотел меня видеть.
Печаль из-за того, что его команда погибла.
Облегчение от того, что он жив.
***
Наши дни
— Как ты думаешь, кто-нибудь узнал, что это была я? — спрашиваю я. Хендрикс берёт меня за руку и тянет вниз по пляжу, пока мы не оказываемся далеко от бара, единственные, кто находится на песке в это время ночи.
Хендрикс смеётся.
— Да, — отвечает он. — Тебе повезло, что мы быстро оттуда выбрались. Завтра это видео будет повсюду. И мы будем в заднице, ты знаешь.
Текила в моём животе согревает меня, делает храброй и глупой, и я знаю, но мне всё равно. Я кружусь по пляжу, широко раскинув руки. Я кружусь, потому что наполовину пьяна, от текилы или любви, я не уверена, от чего. И потому что
— Но сегодня вечером мы собираемся трахнуться, — говорю я.
Хендрикс смеётся.
— Ты сейчас ругаешься практически как морской пехотинец, — произносит он. — Боюсь, я передаюсь тебе, — он прижимает меня к своей твёрдости и скользит руками по моей заднице.
— Мы могли бы вернуться в отель, и ты бы смог по-настоящему передаться мне, — говорю я.
— Или мы могли бы остаться здесь, — отвечает Хендрикс, потянувшись к пуговице на юбке. Я смеюсь и отталкиваю его руки.
— Здесь? — спрашиваю я, думая о фотографах и наших фотографиях в таблоидах на пляже. — Это как раз то, что мне нужно.
Губы Хендрикса прижимаются к моему уху, а затем к шее, и когда я наклоняю голову, мои губы находят его.
— Может быть, это как раз то, что тебе нужно, девочка Эдди.
— Секс на пляже?
Это заставляет меня хихикать, пока он не просовывает руку мне под майку и в лифчик. Его большой палец находит мой сосок, и от его прикосновения я стону, как всегда.
— Помнишь, когда мы были здесь в последний раз? — спрашивает он, его палец обводит круги вокруг моего соска, пока я практически не начинаю умолять его.
Как будто это было вчера.
Я должна избавиться от этого чувства, от ощущения дежавю, которое охватывает меня, когда мы здесь вместе.
— Давненько я не была на пляже.
— Знаешь, о чём я думал, когда мы были здесь раньше? — спрашивает Хендрикс. Он опускает руку ниже.
— О чём? — спрашиваю я, оглядываясь в темноте.
— Я подумал о том, чтобы стянуть те маленькие трусики бикини, которые были на тебе, прямо с твоей тугой маленькой попке и оседлать тебя, прямо здесь, посреди всего этого, где любой мог нас увидеть.
— Это то, о чём ты тогда думал? — спрашиваю я. Он и раньше говорил, что фантазировал обо мне, но сейчас, когда я слышу, как Хендрикс говорит это снова, по моему телу пробегает дрожь возбуждения.
— Да.
— Знаешь, любой может увидеть, — говорю я. Но я всё равно провожу рукой по его груди и вниз по джинсам.
Хендрикс пожимает плечами:
— Думаю, они могли бы.
— Ты плохо влияешь.
— Хуже некуда, — он тянет меня к себе на песок, и я смеюсь, когда падаю на него, затем снова оглядываю пустынный пляж, оседлав его.
— Это не очень хорошая идея, — говорю я, когда он обхватывает мою грудь через рубашку. — Я знаменита, ты знаешь.
— Неужели?
— Я знаменита. И есть фотографы. Папарацци.
— Ну, — говорит он, снимая мою футболку через голову. — Может, нам стоит устроить им шоу.
Я сильно хлопаю его по руке:
— Тебе лучше не быть серьёзным.
— Расслабься, — говорит Хендрикс, смеясь. — Здесь, блядь, никого нет, — он замолкает на мгновение. — Кроме нас, сейчас.
Я нависаю над ним, чувствуя его твёрдость под собой.