Кенозёры
Шрифт:
В деревню Мария бежала, как нахлёстанная лошадь. Но опоздала. Там её ждало одно горе горькое, вдовье горюшко.
ОТ МЕДВЕДЯ ЗАДНИМ ХОДОМ
От своей деревенской родственницы, кенозёрки Таисии Фёдоровны Прокопьевой, наслушался я много забавных историй. Вот ещё одна из них.
— Ходили мы в августе за малиной к Шуй-озеру. Места там ягодные. Не по один год наведываемся, щелбаны (кузова) полные набираем. Компания-то
Вот вышли на большую дорогу, а малинник-то как раз на другой стороне и начинался. Подходим: ягоды с веток красными гроздьями свисают, у нас аж слюнки потекли. Сумки с грибами на межинку под кустик спрятали, набирушки достали и на горбыш малиновый стали подниматься. Слышим вдруг: кустарник сверху затрещал. Кого, думаю, леший несёт. А тут на прогалину медведь выкатился да и встал на задние лапы. Весь коричневый, в кости широкий, шкура на солнышке вся лоснится, морда ягодами вымазана, как у малого ребёнка. Мы прямо остолбенели, испугались. Не сговариваясь стали пятиться назад. На дорогу выскочили. Собака ещё Колькина с нами была. Та вся ощетинилась, стоит на дороге, к нам жмётся и лаем заливается. Мы тоже стали по пустым щелбанам стучать. Такой грохот учинили!
А медведь на пригорке стоит да в нашу сторону поглядывает. Тут нам ещё страшнее стало, и побежали все к тропинке, в сторону дома. Бежим, оглядываемся. А сеструха-то моя, Лидка, бежит задом, никак от сотоны-медведя отвернуться не может, будто под гипнозом. Так задом до самого леса и неслась, не отстала от нас. Вот потом, когда шли домой, и похохотали мы над ней.
Домой вернулись, конечно, без ягод, да и сумки-то наши пустые Колька потом принёс, через неделю. А мы с Лидкой да с робятами больше не осмелились идти к Шуй-озеру. Медведя побоялись.
«ДО БОГА ДАЛЕЧЕ…»
В деревне прошло массовое крещение православных. Приехал московский священник и обратил в христианскую веру сразу аж восемнадцать человек, от малых детишек до седых старушек. Окропил их светлой водицей из озера, надел им на шеи крестики и, как полагается, в местной часовне совершил молебен. Батюшкиных крестиков всем не хватило, но, порывшись в бабушкиных сундучках, все вновь обретшие Господа ходили теперь с нательными крестами, как когда-то детишки с пионерскими галстуками.
Я, приехав в деревню, навестил свою тётку. Сын её, Серёга, сидел на лавке у окна, фыркал чай с молоком. На голой его груди поблёскивал медный крестик.
— Поздравляю, братан, — говорю ему, — со святым крещением. Наслышан уже. Теперь наша деревенька воистину православной стала, даже пить все разом бросили. В магазине на полках шаром покати — не звякнет. Да и ты, гляжу, чаёк с молочком попиваешь. Что, раб Божий, совсем завязал?
— Завязал бы, может. Да дьявол-спиритус разве даст покой от этого зелья? Из каждой подворотни рожки тебе показывает. Норовит подхватить тебя под белы ручки и стаканчик в зубы сунуть. А в другой раз и за шиворот схватит да как рявкнет: «Пей!» Устоит разве грешная душа? Не устоит! До Бога далече, а до дьявола — один шажочек! А в магазине теперича водку никто не покупает. Пьют что подешевле — ведь в редком доме ныне не гонят
ДУХИ ЧЕРЕЗ БЛЮДЕЧКО ОТКРЫЛИ ГЛАЗКИ ЛЮДОЧКЕ
Рассказ дачницы
В Рождественскую ночь была я в гостях у подруги. Собрался небольшой девичник: четыре разведёнки, лишь хозяйка — замужняя. Но её благоверного в ту ночь дома не было. Поужинали с шампанским и водочкой, поплакались друг дружке на судьбу одинокую, потом песен напелись и решили развлечься: погадать на блюдечке. В доме нашлись чистый лист ватмана, свечи и фарфоровое блюдечко. Одна из нас — художница — начертила круг, расписала его алфавитом и цифрами. И мы уселись за стол.
Вопросы наши были самыми обыденными: повысится ли зарплата, как подрастёт доллар в новом году. И, конечно, каждая мечтала об удачном замужестве…
Кто-то из нас предложил: мол, давайте спросим у духов, где сейчас находится Людочкин муж? Хозяйка наша засопротивлялась: «Как где? Костя на дачу уехал, в баньке парится. Он редкий выходной туда не ездит. Спит в это время. Уж полночь».
Но какой-то невидимка, скорей всего, нечистый, будто подтолкнул Людмилу. И она спросила у блюдца: «Мой Костенька на даче?» Блюдечко под нашими разогретыми пальчиками зашевелилось, и стрелка на нём показала: нет. Все так и ахнули. Брало верх любопытство. Кто-то шепнул Людмиле: «Спроси, он у любовницы?» В глубокой тишине был задан этот провокационный вопрос. Блюдце ответило: «Да».
Людочка не на шутку расстроилась. Жили они в мире и согласии. Одно только огорчало, что детей не было. Но ведь они ещё так молоды, всё впереди. Я предложила прекратить гадание, чтоб не портить настроение к ночи. И тут стала возражать Людмила: «Нет уж, дудки, узнаю всё сразу!»
Она снова обратилась к духам: «Где живёт любовница Кости?» Блюдце стало кружиться, двигаясь по ватману. Из всего алфавита оно выбрало пять букв. Составилось слово «борода». Такой улицы будто бы нет в Архангельске. Что бы это значило?
И тут сама хозяйка догадалась: самая известная борода у Карла Маркса, а это значит, что разлучница живёт на улице пролетарского классика. А дальше всё было как в дурном сне: и номер дома, и номер квартиры, и даже номер телефона — всё выдали подлые духи.
Людмила не унималась. Она сразу позвонила. На другом конце провода трубку сняла женщина. Людмила ей: «Позови-ка, милая, Костю. Я сестра его». Ну а дальше — се-ля-ви. Кончилось всё разводом.
«Я В КОЛЕЧКЕ ОБРУЧАЛЬНОМ УВИДАЛА ЖЕНИХА»
Рассказ тётушки Нины
— Было это в январе 1958 года. Жила я на Смольном Буяне в Архангельске, работала на хлебокомбинате. В святочные ночи тогда все девушки были увлечены гаданием на суженого. Гадали, как правило, после полуночи. Вот и мы с подружкой Любой, сходив вечером на танцы, решили попытать счастья, узнать свою судьбу.
Для гадания заранее выпросили у одной из знакомых серебряное обручальное кольцо, фарфоровое блюдце и гладкий, негранёный стакан. Принесли с колонки студёной воды ведёрко, набрали из печки кулёчек золы, просеяли её через марлю на блюдечко. Стакан более чем наполовину наполнили водой, потом, обтерев насухо донышко, поставили в блюдце на золу. Внутрь стакана осторожно опустили серебряное колечко. А перед стаканом поставили зеркало и по бокам его зажгли две свечки. Выключили в комнате свет.