Кентерберийская сказочка

Блум Уильям

ГЛАВА 28

– Дорогой, но он действительно проводит с этой девочкой слишком много времени.

Диана Холланд разгладила рукав своей пижамы.

– Ну и молодец. По крайней мере, знает, чего он хочет.

– Ты считаешь, что он – молодец?

– Господи, да что же тут плохого? Убудет от него, что ли?

Джеффри Холланд вздохнул.

– Ребята из школы к нему не приходят, и вообще он… все время о чем-то мечтает.

– Если бы здесь не было меня, ты бы его совсем вогнала в гроб

своим кудахтаньем и материнской опекой. Надо было оставить его в Лондоне вместе с Филипом.

Он ударил по подушке, придавая ей нужную форму.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Сама прекрасно знаешь. Не могу сказать, что у меня глаза вылезли на лоб от удивления, когда у Филипа приключилась история с этим парнем. Я вообще не удивился, если угодно.

– Конечно, во всем виновата я. А может, это твоя фашистская система обучения? Где ты ее только выкопал? Все как один, под общую команду – шагом марш!

– Не смеши меня. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. – Он вгляделся в лицо жены. – Если не можешь получить все, что хочешь, от меня, это не значит, что нужно отыгрываться на парне.

– Какая мерзость! Я не получаю, что хочу? Ты просто не можешь этого дать. Ты можешь только болтать о своих грязных делишках, но, когда дело доходит до настоящего, ты – сверху донизу – слабак.

– С такой, как ты, это неудивительно. Солдат в юбке и фашистских сапогах. Тебе еще повезло, что я так долго продержался. Любой другой мужчина сломался бы много лет назад.

– Любой другой мужчина? Да что ты знаешь о мужчинах?

– Ладно. Зато я кое-что знаю о женщинах, а ты…

– Ни черта ты не знаешь. В лучшем случае подносишь зажигалку своей секретарше. Делишки – тоже мне! На мне можешь отыгрываться сколько угодно, но за сыном все-таки следи! Он и Филип – порождения твоего великого мужского начала. Единственные.

– Что ж, если Тристрам с ней спит, я желаю ему удачи. Как-никак, он – сын своего отца.

– Сын своего отца? Ха-ха.

– Тристрам, давно хочу с тобой поговорить. Тристрам поднял голову от книги и уставился в стену.

На отца не смотрел.

– Ты слушаешь меня?

– Конечно.

Тристрам продолжал смотреть в стену.

– Хотел узнать, как у тебя дела в школе. Тристрам не ответил.

– Все в порядке, правда?

– Ну.

– С учебой проблем нет?

– Серьезных нет. Все идет хорошо.

– С учителями, с ребятами – все нормально? Тристрам кивнул.

– А с кем-нибудь поближе сошелся?

– Несколько человек – но очень близко ни с кем.

– Но друзья все же появились?

– Конечно, папа. Не понимаю, что ты меня пытаешь?

– Никто тебя не пытает. Просто я твой отец, и мне интересно. В Лондоне ты друзей приводил домой, а здесь – нет.

– А-а.

– Что «а-а»?

– Нет, ничего. Не думал, что тебя именно это волнует. У меня все в порядке, па, честно.

– Но

ты кого-нибудь хотел бы пригласить в гости?

– Может быть. Не знаю. Почему тебя это так беспокоит?

Он продолжал смотреть в стену.

– Да не беспокоит меня это. Просто интересно. Но раз ты считаешь, что все в порядке, значит, так и есть. – Он помолчал. – А как Дженни?

Тристрам с подозрением взглянул на отца.

– Хорошая девочка.

Отец улыбнулся, и у Тристрама сразу полегчало на душе.

– Очень хорошая. А что?

– Просто вы вовсю встречаетесь. Она тебе нравится, да?

Тристрам снова покосился на отца.

– Можешь быть со мной откровенным. Я на твоей стороне. Так что можешь чуть-чуть поделиться.

Тристрам ничего не ответил и снова уставился в стену.

– Ну, сколько можно пялиться в стену? Скажи что-нибудь. – Отец глубоко втянул воздух. – Понимаешь, ты еще слишком молод, чтобы так часто встречаться с одной девочкой. Чем вы занимаетесь все время?

– Разговариваем, то да се.

– Понятно. Что это за «то да се»?

– Ну, так. Сам понимаешь – разговариваем, гуляем и все такое прочее.

Отец вздохнул.

– Приводи ее к нам почаще. Матери она нравится. Тристрам кивнул и перевел взгляд на страницу книги.

Отец еще раз вздохнул.

ГЛАВА 29

Дженни сидела в углу класса с Синтией.

– Говорят, в субботу ты была на танцах – с мальчиком. С Тристрамом?

– Ты откуда знаешь, как его зовут?

– У тебя весь стол этим именем исписан. Все знают, как его зовут.

– Шутишь, что ли?

– И не думаю. После школы каждый день уносишься, в выходные от тебя ни ответа ни привета. И вообще с нами разговаривать перестала – уж со мной точно.

– Неправда.

– Правда. Мы же говорим не только про школу и уроки. Иногда про что-то другое.

– Например?

– Про мальчиков, кто что носит и так далее. Едва мы соберемся, ты куда-то смываешься – то ли читать, то ли уроки делать, то ли просто мечтать.

– Потому что это не разговоры, а дурость одна. Особенно про мальчишек. Уши вянут.

– Не понимаю, почему это такая дурость. Ты же такая, как и все остальные. Раньше всегда была с нами.

– То раньше, а то сейчас.

– Из-за Тристрама? – Не совсем. Хотя…

– Дженни. А ты не…

– Не «что»?

– Сама знаешь.

– Не знаю.

– Разрешила ему поцеловать себя? Ведь нет? Я знаю, у всех девчонок из старшего класса есть парни, даже у Сандры Робертс – ты же знаешь, какая она, – про них мне все известно. Но чтобы это позволила ты! Не представляю.

Дженни захохотала, не в силах остановиться.

– Вот я как раз про это. – Она едва не задохнулась от смеха. – Ну, не дурость ли? Нет, честно. Поцеловать? Дурость, и все. Ну и ну. Поцеловать!