Кентская красавица
Шрифт:
— Это довольно сильно напоминает цирк или амфитеатр, не правда ли?
— Точно. Я собираюсь дать такой заголовок к передовой: «Зловещий цирк». Ну как?
— Хорошо. — Я вытащила ключ зажигания и положила его в свою сумочку. — Я не такой, как ты, специалист по заголовкам, но я согласна. Это напоминает цирк, и это действительно зловеще, от этого вида у меня просто мурашки ползают.
— Не хочешь пойти со мной?
— Наверно, нет.
— Больше, конечно, нет. — Робин открыл дверцу моей машины. — Извиняюсь, я не прихватил плаща, чтобы прикрыть им грязь. Как бы это было просто. Как спортсмен полулегкого веса, я приподниму
— А ты выглядишь, как Великий Белый Охотник.
— Тогда будь осторожна, любимая, я охочусь на тебя.
Я сказала, что буду. Так рука об руку, смеясь, мы покинули стоянку. Зажегся зеленый свет.
— Ты видишь, это сигнал идти вперед, — сказал Робин, сжимая мою руку.
Мы направились по дороге к шатру.
— Это там все собрались, не так ли, Робин?
— Правильно, сладкая. Все они хорошо льстят, ты знаешь кому, Большому Биллу, его собственной персоне.
Я начала было говорить, что Билл не любит всего этого. Но остановилась. В эти дни я, действительно, уже не знала, что теперь любит Билл и что ему нравится. Вместо этого я сказала Робину, что это хорошо было бы изменить.
— Да, недурно. Уже почти все приехали, пока я тебя ждал, большинство из них — явные противники. Кринкл Крисп прибыл тоже со своими аппетитными внучками. Мисс Гудвин. Они все похожи на пчел вокруг горшка с медом. Но здесь нет никого из жителей деревни, они не купились на бесплатный банкет.
— Как насчет Элоизы? — спросила я, бросив взгляд на белый «порше» в самом конце стоянки. Он выглядел довольно хорошо припаркованным, не осевшим в грязь, так, как если бы он стоял там долго, очень долго.
— Ах, — Робин улыбнулся, — это горшок с медом, а она где-то гудит и летает вокруг. — Как заправский гид, он повел меня вдоль медленно двигающейся ленты, раздробленная на мелкие кусочки порода, как будто земляной шифер, лежала на гусеничной дорожке. — Эти избалованные и испорченные богатые девушки склонны питать страсть к таким нагловатым, можно сказать, уличным типам.
— Естественный отбор, — сказала я.
— Природное упрямство, если позволишь так сказать.
— С чьей стороны?
— С ее.
— И с его?
— Надо отдать ему должное, я думаю, он действительно увлечен ею. Я узнаю симптомы. Такие же, как… но сейчас не время и не место говорить об этом.
Сейчас мы были правее крана и приближались ко входу в шатер.
— Но я был уверен, что прав. Видишь ли, это одна из причин, по которой я ожидал на стоянке машин. Она приехала сюда только как посетитель, когда и я, — ведь репортеры постоянно суют нос во все. Некоторые из этих строений прямо-таки очень интересны. Одно из них выглядит как настоящая лаборатория. Я был в следующем.
Робин сделал паузу.
— Что же находится там?
— Некоторые апартаменты — для жилья. Некоторые — офисы, может быть. Но очень комфортабельные.
— Ну и что?
— Хорошо, но там я был удивлен. И видел, как Элоиза и Большой Билл стояли обнявшись. — Он продемонстрировал это на мне.
Непристойный возглас одобрения донесся до
— Давайте закроем эту тему, в самом деле. — Я высвободилась и ничего не сказала.
— Это Напьер распорядился, чтобы всюду развесили таблички предупреждения, и запретил ходить по территории без сопровождения. — Робин положил руку на мое плечо. — Итак, что ты собираешься делать здесь, дорогая?
Я не ответила. Я переваривала то, что он сказал мне, чтобы дать достаточно последовательный ответ, и была слишком занята, чтобы заметить, что Робин впервые назвал меня «дорогая».
— Я хочу поговорить с тобой, Шарлотта. — Билл Напьер никогда не говорил мне «дорогая».
Он сжал мою руку, так как в это время сельские жители, зарегистрировавшись, вышли из шатра, к свету, легкомысленно, но было ясно, что он намеренно задержал меня.
День приема закончился. Мы осматривали все вокруг скважины. Мы смотрели на могущественный двигатель, на приземлившийся вертолет, на сверло-бур у лаборатории, где исследовали его сердцевину, и сейсмическую лабораторию, где беспорядочно двигался карандаш сейсмографа. Мы посмотрели фотографии, как прекрасно будет выглядеть окружающая скважину местность, когда демонтируют экспериментальный кран, а все, что стоит на сваях, будет опущено на землю, если найдут достаточно нефти. Мы слушали Билла, который рассказывал о том, как далеко ушел прогресс с тех пор, когда геологи искали нефть с помощью прута персикового дерева или даже с помощью «нефтяных ведьм».
— И она здесь сейчас, маленькая нефтяная ведьма, собственной персоной, — прошептал мне Робин, в то время когда Элоиза, сопровождаемая Биллом, направилась к фуршетному столу, якобы предлагая канапе более застенчивым гостям, но выглядела, как выразился Робин, «хозяйкой своего хозяина».
Ленч завершился. Все, что осталось от него в разукрашенном шатре, теперь были грязные тарелки и столовые приборы, скудные объедки индюшки, ветчины и лосося в стеклянных банках. И конечно, Билл и я.
Не было совсем никаких сомнений в том, что вечер удался, и не просто удался, а прошел с весьма большим успехом, и я подумала, что, по крайней мере, вызвал улыбку на лице Билла.
Это начинало походить на свадебный банкет в двух противоположных лагерях. Мы, сельские жители, в лучших весенних нарядах, с прическами и шляпами, на которые приходится надевать стальные каски. Наши хозяева, число которых постоянно меняется и продолжает снижаться, многие из них надевают непромокаемые костюмы и защитные ботинки. Я также вспомнила, как пахнет сырая нефть букетов, составленных флористами в центре, и богатое угощение, и хорошо известное пристрастие мисс Гудвин к моему греху.
Я также вспомнила, что все еще смотрю на лицо Билла. И в этот момент я пришла к выводу, что его утомила вечеринка. От его вежливой улыбки веяло холодом.
— Поговорить? — повторила я осторожно.
Я надеялась, что Робин стоит позади меня, но он сопровождал бригадира Криспа и его внучек до машины. Элоиза тоже испарилась, очевидно ожидая Билла, я подумала, в свободных, так сказать офицерских, жилых апартаментах.
Эта мысль заставила меня собраться, и я взглянула на Билла с соответствующей холодностью.
— Действительно, несколько слов, Шарлотта.
— О чем?
— О тебе.
— Ах, обо мне. — Я сделала ошибку, проглотив его дерзость. — Это на самом деле очень интересно.