Кес Арут
Шрифт:
— Вы не сможете это остановить!
— Но я смогу помочь несчастным. Я постараюсь что-то сделать, иначе попросту жить не смогу, — Лущев бросил на Зиновьева прощальный взгляд, — я должен поехать. Сидеть и смотреть, как 19000 человек, в том числе женщин и детей, ведут на бойню?… нет … только не русский офицер.
Глава 15
Окрестности города Битлиса.
9 часов вечера 10 июля 1915 года.
В небольшом одноэтажном
В описываемый нами вечер Андани утомлённый работой отдыхал, а Мони остался дежурить с двумя сёстрами милосердия. Палата была пуста. В течения дня несколько больных, имеющих симптомы лёгкого недомогания, были осмотрены. Затем им дали необходимые лекарства и отправили домой. За неимением пациентов, Мони улёгся на одной из десяти имеющихся в палате коек и задремал. Спал он всего лишь несколько минут, так как был разбужен взволнованным голосом одной из сестёр, которая непрестанно повторяла:
— Доктор, доктор, доктор…
Мони открыл глаза. Ещё не успев отойти от сна, он словно ужаленный вскочил на ноги и что было силы, закричал:
— Андани! Скорей!
Рядом с сестрой милосердия стояла молодая женщина. Глаза полные слёз выражали мольбу. На руках у женщины лежала двухлетняя девочка. Голова девочки была запрокинута. Лицо было серого цвета. На горле зияла глубокая рана. Из раны буквально хлестала кровь. Девочка была в беспамятстве. Мони буквально выхватил девочку из рук матери и, зажимая рукой рану, побежал в операционную. Мать пошла следом. Но сразу же была остановлена сестрой милосердия.
— Моя дочь, — только и повторяла на армянском языке, рыдая женщина, — моя дочь!
— Всё будет хорошо, — успокаивала её сестра милосердия. Она говорила на французском, но, тем не менее, по всей видимости, женщина понимала её. Невзирая на сопротивление, она усадила несчастную женщину на кровать, а сама торопливо прошла в операционную. Над девочкой уже хлопотали Мони и Андани, прибежавший в расстёгнутой рубашке.
— Что? — сестра милосердия вытянула голову, пытаясь рассмотреть быстрые точные движения врачей.
— Всё будет хорошо, — не оглядываясь и не переставая хлопотать над девочкой, ответил Мони, — рана неглубокая. Мы спасём девочку. Её счастье, что она вовремя принесла малышку. Ещё минут десять — пятнадцать, и мы были бессильны.
Сестра сразу же сообщила новость матери на ломанном турецком языке. Другого она не знала. Мать, услышав новость, заплакала ещё сильней. Бедняжка, она уже потеряла надежду. Она считала свою дочь погибшей.
Следующие четверть часа прошли в относительном спокойствии. Слышны были лишь отрывистые слова
— Софи, — обратился Андани с просьбой к сестре милосердия, — не могли бы вы спросить у неё, как это произошло?
Сестра кивнула, а в следующее мгновение заговорила с женщиной на ломанном турецком. Женщина отстранилась от ребёнка, внимательно выслушала сестру, а затем начала что-то рассказывать. Оба врача увидели, как побледнело лицо Софи. Едва женщина закончила, как сестра повернулась к врачам.
— Она говорит, что к ним домой ворвались турки. Они убили её мужа и свёкра, перерезали горло девочке. Хотели убить её, но ей удалось взять ребёнка и бежать из дома.
Оба врача явно растерялись, услышав этот ответ. Андани снова обратился к сестре.
— Софи, спросите ещё раз. Верно, вы что-то не так поняли. Невозможно, чтобы взрослый мужчина перерезал горло столь юному созданию. Это слишком бесчеловечно, чтобы оказаться правдой.
Сестра снова обратилась к женщине и оба врача увидели, как она в ответ кивает головой. Оба врача переглянулись между собой.
— Я ей не верю, — признался Андани, — скорее всего женщина недосмотрела за девочкой. Возможно, девочка упала и… чёрт, что это за крики?
Последние слова вырвались у Андани, когда он услышал снаружи дикие вопли. И пока оба раздумывали над тем, чтобы это могло быть… в здание Красного креста ворвались несколько десятков женщин с детьми. Волосы этих женщин были взлахмочены, одежда разорвана… глаза выражали неописуемый страх и глубокий ужас. Не переставая истошно кричать, женщины, сжимая в объятиях своих детей, заметались по больнице. Все искали убежища. Они пытались спрятаться. Некоторые лезли под кровати. Другие пытались укрыться за белыми занавесями окон, третьи раскрывали шкафы с медикаментами и пытались всунуть туда своих детей. И всё эти действия сопровождались поистине ужасающими криками.
Андани и Мани были не в силах отвести глаза от мечущихся обезумевших женщин. Буквально через минуту после их появления в здание Красного креста ворвалась толпа людей, вооружённых палками и топорами. С дикими криками эта толпа бросилась на женщин. Их вытаскивали из под кроватей, отрывали от ножек кроватей, за которые держались несчастные и тут же на полу проламывали палками головы. Многие матери прятали детей под себя, чтобы защитить их от убийц. Тогда их убивали, затем переворачивали мёртвое тело и тут же несколькими ударами раскраивали череп ребёнка, прерывая истошный детский плач. В течение нескольких минут всё здание Красного креста было превращено в кровавое побоище. Повсюду валялись мёртвые тела женщин и детей. Были убиты все до единого. Леденящий ужас охватил французских врачей при виде всего этого кошмара. Они, не мигая, смотрели на происходящее. К ним в операционную ворвался один из убийц с топором в руках. Глаза его были налиты кровью.