Кетцалькоатль
Шрифт:
Я выставил левую ногу чуть вперед и перенес на нее вес тела, чтобы сдержать удар. Довольно крупный вражеский воин врезался своим щитом в мой, перед эти метнув копье мне в голову, но оно лишь царапнуло шлем и полетело дальше. Я отшатнулся и тут же коротким верхним ударом сабли рассек шерстяную шапку-ушанку с разноцветным геометрическим узором и проломил черепушку в ней. Налетевшие следом его соратники придавили безжизненное тело к моему щиту, и я несколько секунд наблюдал, как на смуглый лоб с двумя кривыми, «рваными» морщинами резво стекает алая кровь, словно выплеснувшаяся из красной полосы узора на шапке.
Мои подчиненные проредили врага слева и передо мной,
Тут я и услышал второй наш сюрприз — гулкие удары падающих валунов. Наверху, выполняя мой приказ, правильно решили, что враг ввязался в бой основательно, не сбежит сразу, поэтому пора начинать. Первыми полетели самые тяжелые глыбы. Судя по всплескам воплей, вреда наносили много. Давление на нас сразу начала снижаться. Я успел уколоть еще двух колья, которые оглядывались, пытаясь понять, что происходит у них в тылу. После чего перед нами остались только трупы на земле. Остальные враги быстро убегали, держа над головой небольшие круглые щиты, деревянные или кожаные на каркасе из лозы. Как ни странно, последние лучше защищали от падающих, небольших каменюк, вминаясь и отбрасывая их или гася удар, а деревянные быстро разлетались на части.
Мы не преследовали удирающих колья, чтобы не попасть под «дружественный» валун. Хватит того, что весь берег реки был выстелен их трупами, полностью или частично расплющенными. Местами лежали в несколько слоев, и это месиво еще шевелилось и стонало.
70
Сокрушительный разгром многократно превосходящего противника, причем почти без потерь с нашей стороны, всего один убитый и несколько раненых, окончательно убедил пукина, что ими руководит сам Манку Капак, сын Инти и Кильи. А если с нами бог, то кто против нас?! У горожан обеих платформ даже осанка поменялась на более важную, самоуверенную. Зачуханный ремесленник вел себя, как жрец, минимум, среднего уровня. Участники сражения и вовсе стали местечковыми героями, особенно раненые. Им оказали всяческие почести и выдали удвоенную долю от добычи, а семье погибшего — утроенную. Собирались устроить и мероприятие по восхвалению меня, но я отбился. Это тоже стало плюсом в играемую роль: почести нужны людям, но не богу.
Добычи мы взяли много. Большую ее часть, как по мне, не стоило и тащить в Пакаритампу, но у аборигенов утилитарное отношение к каждому лоскуту, даже испачканному засохшей кровью и кусочками прилипшего мяса. Для меня интересными были только украшения из разных металлов, большая часть которых была распределена между участниками сражения, и оружие из бронзы, меньшая часть которого была отложена на нужды нашей армии. Остальное упаковали, нагрузили на лам и отправили на восточные склоны, где обитали племена, с которыми пукина торговали, поддерживали добрососедские отношения и называли ласково аука (дикари).
Вместе с караваном отправился и я. Надо было посмотреть на этих дикарей, определить их военный потенциал. В первую очередь меня интересовало то, что большую часть воинов разных племен аука составляли лучники. Именно стрелков не хватало мне для дальнейшей победоносной
Аука жили в поселениях домов на сорок-пятьдесят, обнесенных невысокими, метра два, стенами из необработанных камней. Такие же камни служили фундаментом и нижней частью стен домов. Выше шли кирпичи из самана. Там понимаю, нижние не боялись воды, а верхних не боялись жильцы во время землетрясений, которые здесь частенько. Плоские крыши из жердей и тростника и/или сухой травы. Время года было жаркое, поэтому многие мужчины и женщины ходили практически голыми, если не считать у первых свисающие с пояса полоски грубой ткани спереди и сзади, а у вторых — керамический треугольник, не полностью закрывавший густую черную растительность на лобке.
Мы остановились примерно посередине большой долины. Наверное, это те самые пампасы в дебрях Амазонки, где, как пел Остап Бендер, бегают бизоны. До Амазонки отсюда далеко, а до бизонов еще дальше. Вместо них в долине беззаботно и без охраны пасутся альпаки и нанду — крупные птицы, похожие на маленьких страусов, которые издают звуки, похожие на рычание, звучащее, как «нан-ду», за что и получили свое название. Мясо у них красноватое, вкусное и сочное. По моему совету запекали их, обмазав глиной, под костром. Моим спутникам блюдо понравилось. Не знаю, приживется ли в этих краях, не бывал здесь в будущем.
Климат теплее, чем на западных склонах этой гряды и на нагорье возле Титикаки, и дожди идут чаще, поэтому много травы. Ниже начинаются леса, плавно переходящие в джунгли. Там живут племена, которых аука называют дикарями. Типа дикари дикарей, то есть дикари в квадрате. Есть там и река, которая, спустившись с гор, становится шире и спокойнее, но течет не на восток, а на север, где впадает в другую реку, тоже текущую на север. Может быть, вторая или третья-четвертая впадает в Амазонку, текущую на восток, но аука, с которыми я общался, этого не знали. Они вообще не слышали о большой соленой воде на востоке. При этом прекрасно осведомлены о Тихом океане на западе, от которого их отделяет несколько гряд высоченных, заснеженных гор.
Весть о нашем прибытии разнеслась по поселениям аука, и на следующий день начали прибывать делегации с ламами, вяленым мясом этих животных (чарки), шерстью альпак, кукурузой, кинвой, ямсом, бататом, табаком, листьями коки (куки), свежим и сушеным картофелем и его ближним сладковатым родственником окой (калью)… Кстати, сушат в основном мелкий темный горьковатый картофель (чуньо), но по заказу и белый (муранья).
У меня отношение к сушеной картошке предельно негативное с курсантских времен, когда был на практике в Северо-восточном морском пароходстве в Тикси (Якутия). Там этим клейстером нас кормили почти каждый день. В первый раз я осилил половину порции, во второй — несколько ложек, а третьей не бывать.