Кэти Картер ищет принца
Шрифт:
— Я сказал: прекрасно, что вы учитель, — быстро оговорился он. — Вы приняты.
Ну что ж, обошлось, подумала я, выходя на улицу. Джейсон пообещал позвонить в школу и предупредить, что я приду за Люком и Леей.
Люк и Лея. Я посмеивалась про себя, взбираясь на холм, на котором какой-то идиот додумался выстроить школу. Узнать их будет нетрудно. Люк — мальчик с игрушечным мечом, а Лея — девочка с косичками, свернутыми бубликами.
И вот уже почти три часа я истерически хихикаю. Люк и Лея? Лучше было бы назвать их Сатана и
— Кэти Картер? — Встревоженная учительница протолкалась через толпу матерей, держа за руки мальчика и девочку.
— Вот и я. — Входя в роль Мэри Поппинс, я добавила, улыбаясь рыжеволосому малышу: — А ты, наверное, Люк.
Тот посмотрел на меня.
— Нет, черт возьми, я Шерлок Холмс, — ответил он, и его сестра взвизгнула от смеха.
Может быть, я ослышалась? Я сделала глубокий вдох и улыбнулась ангелоподобной малютке, которая буквально тряслась от хохота.
— А ты Лея?
— Нет, дура, я Люк, — сообщила она, покатываясь.
Тем временем ее братец дал подножку другому мальчику и принялся ногами гонять его портфель по всей площадке с криком: «Догони меня, дебил!»
У меня сама собой отвисла челюсть. Никогда за семь лет, проведенных в школе имени сэра Боба, дети так не разговаривали со мной. Я взглянула на учительницу, но та с обреченным видом пожала плечами.
Исполненная мрачных предчувствий, я наблюдала, как Люк и Лея терроризируют одноклассников. Когда наконец стащила их с холма и погнала в деревню, уже была на грани нервного срыва. На полпути к дому я потеряла Люка, после чего обнаружила негодника в кондитерской, где тот набивал рюкзак конфетами. Я вытащила его за воротник на улицу, причем поганец орал: «Я на тебя в суд подам, сука!» — и увидела, что Лея деловито отвязывает стоящие у причала лодки и хихикает, глядя, как они уплывают в открытое море.
И вот я загоняю обоих в дом и надеюсь наконец передохнуть.
Зря. Едва я открываю дверь, Люк с Леей, едва не сбив меня с ног, несутся к холодильнику.
— Твою мать! — орет братец, распахнув дверцу и обнаружив лишь бутылку молока и кусок заплесневелого сыра. — Опять этот придурок забыл в магазин сходить.
— Придурок, придурок, придурок! — визжит его сестра и принимается скакать на кушетке. — Придурок!
Я смотрю на часы. Без четверти четыре. Понятия не имею, как протянуть до половины седьмого.
Люк захлопывает холодильник и роется в корзинке с овощами. На злобном маленьком личике отражается глубокая сосредоточенность. Расшвыряв морковь, он вытаскивает бутылку виски.
— Да-а! — вопит он. — Нашел!
— Круто! — Лея вбегает на кухню. — Наливай!
Люк начинает рыться в шкафу в поисках стаканов.
До сих пор я стояла как громом пораженная, но теперь явно требовалось взяться за дело. Я никоим образом не позволю шестилетней девочке и восьмилетнему мальчику пить виски, пока они на моем попечении. Несусь через кухню и выхватываю бутылку.
Люк яростно смотрит на меня.
—
Я медленно делаю вдох, потом выдох. Я смотрела «Суперняню». Спокойствие и контроль.
— Это напиток для взрослых, — объясняю я. — Вам я дам молока.
Люк брезгливо поджимает губы, как будто ему предложили выпить мочи.
— Какого черта! Я не буду пить молоко.
— Оно полезно для здоровья. — Я крепко прижимаю бутылку к груди.
— На хрен!
— Смотри, что у нас есть, Кэти. — Лея хлопает меня по плечу. — Сэмми говорит «привет».
Я оборачиваюсь и вижу, что на шее у девочки висит огромная змея.
Дзынь. Бутылка выскальзывает из рук и разбивается. Весь пол залит виски.
— Сэмми добрый. — Лея наставляет змею на меня. — Он любит нянь. На ужин.
Ненавижу змей.
И детей тоже.
— Нашу последнюю няню он съел, — подхватывает Люк. — Как ее звали?
— Я ее звала «тупая корова», — отвечает Лея.
— Убери змею! — приказываю я. — Или я позвоню вашему отцу.
Люк ухмыляется:
— Ой как страшно!
— Папа не будет против. — Девчонка целует змеиную голову. — Он добрый, потому что у нас нет мамы.
— Он нам все разрешает, — добавляет Люк. — Папа говорит, мы должны иметь свободу выражения.
И они продолжают в том же духе. Лея пачкает красками ковер, Люк спускает домашнее задание в унитаз, затем оба принимаются плевать в окно на головы туристам. Я сижу в гостиной, одним глазом глядя на змею, а другим — на часы. По сравнению с двумя этими чудовищами мои одиннадцатиклассники, которые сеют ужас в школе имени сэра Боба, — просто невинные овечки.
Джейсон задерживается на полчаса. Трудно его винить — будь эта парочка моими детьми, я бы купила билет на Марс в один конец. Я понимаю, что больше не в силах терпеть. Перепробовала все способы: от угроз («Ой-ой как нам страшно!») до попыток поставить в угол, — ничего не помогло. По-моему, их только могила исправит.
Если Мэдс все еще дуется, то, кажется, у меня есть отличный способ ее подбодрить.
Джейсон наконец появляется — в семь, и я бы не сердилась, если бы не знала, что его мастерская — на первом этаже. От него несет спиртным. Не иначе как принял для храбрости, думаю я, хватаю сумку и готовлюсь удрать. Чтобы вернуться сюда еще раз, нужны стальные нервы.
— Итак… — Джейсон проводит рукой по волосам и нервно смотрит на детей, которые тихонько сидят на кушетке и делают вид, что внимательно смотрят телевизор. — Все в порядке?
Наверное, поверить не может, что я еще жива.
— Прекрасно. — Я отступаю к двери. — Мне пора.
— Завтра в то же время? — с надеждой спрашивает Джейсон.
Я готова поклясться, что Люк и Лея хищно облизываются.
Как бы намекнуть потактичнее?.. «Ваши дети — исчадия ада, и никакие деньги не заставят нормального человека приблизиться к ним на две мили»?