Кевларовые парни

Михайлов Александр Георгиевич

Работая без выходных, не замечая времени года и суток, оперившийся «бином» создал то, что не удавалось многим. Если в информационном пространстве имелось хоть какое-то упоминание о личности, Хай Ди Ди мог разыскать ее с точностью до группы крови.

Есть он не просил и шуму не создавал. В течение дня, если ему не задавали вопросы про работу с компьютером, Хай Ди Ди издавал легкий шорох, прерываемый негромкими фразами вроде: «…Не нравится… попробуем так… так лучше…» Глоток кофе, укус бутерброда и снова: «…А вот так?.. Лучше… А здесь у нас что?..»

Вторую неделю Хай

Ди Ди, одержимый желанием разыскать злополучного Ваху, терзал компьютер. Лично для себя в этом задании он увидел прежде всего возможность доказать, что нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики. То бишь, люди, за которыми компьютерное будущее.

Наблюдавшие за Веселовым со стороны были всерьез озабочены последствиями этого научного опыта. За чистотой эксперимента следили горластые уборщицы. Каждое утро они фиксировали наличие Хай Ди Ди перед экраном: «Сидит, соколик». Протокол рекорда не велся в целях конспирации.

Олег поймал себя на мысли, что по оттенку ушей Веселова можно определить степень его мозговой активности. Белые — холодно, розовые — теплее, красные — горячо, багровые — очень горячо!

Сейчас пожар на оттопыренных лопухах переходил в высшую категорию, что, если перевести на язык брандмайоров, означало «тройку».

Отвлекать Хай Ди Ди в момент высшего кипения мысли было опасно для здоровья отвлекающего. Олег замер, как охотник в засаде. «Так, так, так… Проверим еще раз… Ого!.. А здесь? Похоже… Ну, а здесь?.. Стоять, Мурка!.. Переходим сюда… Похоже… Очень… Что по фотографиям? Есть!»

Обессиленное тело повисло пиджаком.

Адмирал ворвался в комнату на крейсерской скорости. Едва не сорванная с петель дверца сейфа вмазалась ручкой в стену, оставив на ней глубокую вмятину.

На пол полетели папки и бумаги, барабанной дробью ударили в паркет рассыпавшиеся патроны.

— Вот! — голос Адмирала звенел медью литавр. — Вот! Ты понял? — Он ткнул в нос удивленного Рыси мутную полароидную фотографию, сделанную на какой-то пьянке. За столом сквозь мутный муар (кассета явно была оставлена Наполеоном на Березине при отступлении) смотрели наглые бритоголовые физиономии.

— Вот! — Адмирал ткнул в одну из них пальцем. — Ты знаешь, кто это?

— По-моему, Ясир Арафат, — прищурился Рысь.

— Это Ваха!

— А-а-а, — разочарованно сник Рысь. — Я думал, Арафат.

Ирония не была услышана. Адмирал сбросил свитер и, оставшись в рубашке, сунул голову в петлю галстука. Пиджак, также брошенный Наполеоном на Березине, завершил формирование туалета. Судя по ритуальному облачению, Адмиралу предстоял путь на Олимп.

— Ну как? — чиркнув резиновой щеткой по волосам, Адмирал оглядел себя в зеркале.

— Во! — Рысь поднял два больших пальца.

— То-то! — выгнув грудь колесом, Адмирал выплыл из кабинета.

— Куда это он? — оторвался от бумаг Зеленый.

— Да так… На прием к королеве Елизавете.

Криминалисты сделали все, что могли. Расплывчатое изображение небритого субъекта приобрело человеческие очертания. Со снимка, больше напоминавшего фоторобот, глядели крупные печальные глаза. Расплющенный нос и ломаные уши не оставляли сомнений в спортивной квалификации фотонатуры. Неожиданно маленький, совершенно не волевой подбородок был покрыт черной щетиной. Раньше это

могло свидетельствовать о трауре по случаю смерти родственника. Сегодня небритая рожа была маской для «крутых». Копии снимка ушли в территориальные органы.

Оснований для официального объявления розыска не было, оперативная же проработка была необходима. В ожидании положительного результата Дед стучал копытами. И хотя дел было по горло и без этого «облизьяна», как окрестил его с первого взгляда старый опер, под ложечкой сосало, интуиция подсказывала, что здесь пахнет жареным…

Трижды приходилось выезжать для негласного опознания, но среди таких же краснопиджачных «новых русских» кавказского происхождения Вахи не было.

Накануне Дня чекиста, как в конторе называют двадцатое число месяца (по-луч-ка!), совпадающее с днем образования органов госбезопасности в декабре, Дед пребывал в мрачном настроении. Уже месяц он шел по «зебре» вдоль черной полосы. Радостей не было никаких. Дважды на операциях пришлось применять оружие, и оба раза преступники получили по лишней дырке в теле. Прокуратура со свойственной ей педантичностью бодала бригаду на предмет правомочности применения стволов. В рамках 109 статьи УПК велась доследственная проверка, и спорность ситуации могла дать самый неожиданный результат. То, что оружие было применено правильно, ни у кого из участников операции сомнений не вызывало. Пышные похороны с кавалькадой «мерсов» и центровыми девочками в роли плакальщиц были тому подтверждением.

Хорошо оплаченный адвокат — бывший прокурорский следователь — умело давил на дознавателя. С чекистами у него были счеты морального свойства. В свое время по их материалам этому юристу намекнули на необходимость сменить место работы, и он покинул свой прокуренный кабинет, уйдя, на зависть врагам, на более оплачиваемую службу в коллегию адвокатов. Сытая жизнь, лишенная особых тревог, но требующая юридической изворотливости, не отшибла память. Кинуть чекиста в камеру или хотя бы омрачить ему жизнь, может, и не было особой целью адвоката, но уж делом принципа было точно.

Рядом с ним подчиненные Деда походили на гуппи возле пираньи.

Телефонный аппарат издал легкую трель.

— Сергей, — сквозь помехи московской телесети пробился бас старшего оперуполномоченного МУРа Василия Известкина. — С наступающим! Ты сейчас в морг сможешь подъехать? — без предисловий ошарашил он «ветерана движения».

— Что, там праздновать будем? — пробурчал Дед.

— Ну ты даешь! — загрохотало в трубке. — Один-ноль! — оценил Известкин. — Молодец! — Поржав еще десяток секунд, он перешел на серьезный тон: — Сегодня на Фабричной рванули «Мерседес». Два трупа. Один похож на твоего клиента. Может, глянешь? Документы есть… Ну, это не по телефону…

Дед тоскливо посмотрел на дату. Завтра день ЧК, сегодня уже звенят стаканы. Перспектива вместо дружеского стола глядеть на жмуров была, конечно, необычайно привлекательной, но что-то подсказывало Деду, что фатальное невезение именно сегодня должно завершиться полнейшей чернухой, а уж потом…

— Давай адрес. — Дед потянулся к листку календаря.

— Зачем адрес? Я сейчас сам к тебе заеду. Все-таки у вас завтра праздник. — В трубке послышались короткие гудки.

В теплой машине Дед по достоинству оценил комфорт товарищеского участия.