Кевларовые парни
Шрифт:
То, что «Рецитал» практически подконтролен мощной криминальной структуре, сомнений быть не могло, об этом впрямую говорил Роман. Ни одного самостоятельного шага Мицкевич сделать не может. И прежде всего потому, что он сам абсолютно не посвящен в стратегический замысел… Многого он не знает и почти не ощущает. Умные люди ведут его по коридору со множеством дверей, открывая по очереди те, куда он должен войти. Подписанный проект с фирмой «Шварбах» оказался блефом. Об этом Мицкевич, судя по всему, не узнает никогда. Решение о выделении земли под комбинат неожиданно было отменено, а следовательно, рухнула надежда на организацию производства. Решение было отменено
— Все довольно просто. Некие заинтересованные лица делают через своих людей элементарный ход. Один звонок — и ранее принятое решение о выделении участка для строительства предприятия превращается в бумажку. Выданная лицензия аннулируется, все летит к черту. Условия предстоящей приватизации, ваучеризация, возможные изменения в законодательстве о купле-продаже земли… Тысячи причин, каждая из которых на первый взгляд убедительна. Можно сколько угодно стучаться в кабинеты, обивать пороги и судиться — результат будет тот же… Даже при всей твоей правоте. Кстати, немцы это давно поняли и потому не особенно возмущаются.
— Что ты имеешь в виду?
— Наступит время, и все вернется на круги своя. Ранее принятое решение будет признано законным, а его отмена — незаконной. Но когда это время наступит, единственное, что останется у Мицкевича и чем он сможет расплатиться, — это земля, которая фактически перейдет в безраздельное владение и пользование немцев или их новых партнеров…
— А пока?
— Пока он будет делать то, что ему скажут советники Кувалды через своего полномочного представителя Рубина. Этот хитрый малый чертовски умело ведет дела.
— Что теперь будет делать Мицкевич?
— То, что скажут. Сейчас он должен замаливать долги перед Шварбахом. То есть создавать капитал на Западе за счет реализации под будущий бартер металлов и сырья.
— Но для этого нужны лицензии и квоты.
— Какие проблемы? Те, кто ему выделяет эти самые квоты и лицензии, имеют свой интерес, ведь они также аккумулируют бабки на Западе, имея прибыль с реализации части вывезенных туда материалов.
— И Мицкевич об этом знает?
— Да кто ж ему скажет! Ему открывают нужный кабинетик, его принимает нужный человечек, подписывает бумажку… Он даже не знает, какова теперь реальная стоимость того, что он отправил на Запад. Ему с этого идет только часть средств. Излишки делятся, сам понимаешь, между кем… Более того, таким образом можно получить лицензию на вывоз того, чего в природе не существует…
— Например?
— Например, красной ртути. Кстати, у Мицкевича она уже есть.
— Красная ртуть?
— Лицензия. Ты знаешь, я вспоминаю рассказ своего отца. После взятия Берлина все волокли домой трофеи. Кто что: мебель, машины, мотоциклы, шмотки. А один еврей не стал вязаться с крупным багажом. Он привез домой миллион швейных иголок. Маленький такой чемоданчик. Ему еще в поезде сочувствовали… «Нерасторопный какой!» А он сидит на полке и бабки считает: одна иголка — рубль, две иголки — два рубля… Вот так! И не надо тонны железа за границу тащить.
— А кто открывает эти двери?
— Сэр, вы в каком полку служили? — Роман удивленно поднял
— Люди Кувалды?
— Не всегда. Дело в том, что и эта сфера поделена на секторы влияния.
— То есть?
— Ну, так называемые криминальные наркоматы. Допустим, Кримнаркомнефть, Кримнаркомтяжмаш… или Кримкомнаробраз… Это я к примеру. Когда не хватает своих сил для реализации проекта по какому-нибудь ведомству, можно обратиться к товарищам по партии.
— Ты что-то несусветное несешь. — Адмирал плеснул коньяку.
— Увы, брат, несусветное. То, что сейчас происходит на нашей родине, все несусветное. И самое главное, если отследить тенденцию, это еще цветочки… Там. — Роман ткнул пальцем в противоположную сторону от Кремля, подразумевая Запад, — уже давно на все происходящее здесь смотрят, как на пожар на воровской малине. Кстати, ты знаешь, чем он отличается от пожара в сумасшедшем доме? Так вот, пожар на воровской малине — это когда люди набивают карманы ворованными драгоценностями и вещами, не думая о том, что через мгновенье им все это будет не нужно: горит крыша и трещат стропила. Но воровской инстинкт подавляет инстинкт самосохранения… — Роман подошел к окну и посмотрел на коммунистический митинг. — Вот выйти сейчас вниз к старым большевикам да рассказать им… Даже они, проклинающие всех и вся, в это не поверят. И борцы за диктатуру отмороженного пролетариата повезут меня в институт Сербского.
— Хорошо, об этом позже…
— Об институте Сербского? — улыбнулся Роман.
— Нет, про наркоматы. Ты что-нибудь об убийстве Энгельсгарда знаешь?
— А что интересует?
— Кто? За что? Что за странная цель убийства?
— Почему странная? Вполне логичная. Материалы, подготовленные для Кувалды, были переданы ему на экспертизу. Об этом узнал Сухой. Более того, он знал, что часть материалов затрагивает и его интересы. Но какие именно и какова пропорция возможного ущерба от вмешательства в его сферу фирмы Кувалды, было тайной. Через Ваху он пытался их перекупить… Однако у Вахи что-то произошло, и он сгорел. Как мне стало известно от наших людей в команде Сухого, еврея заподозрили в связях с вами… И судя по всему, провал Вахи как-то связали с ним. Опасаясь, что повторный интерес может спалить их стратегические задумки, решили вопрос хирургически…
— Почему заподозрили? — поперхнулся Адмирал.
— А черт его знает. Кто-то с «Рецитала» его сдал… Ну, я так слышал.
— А почему в «Рецитале» могли его заподозрить? Что, там есть люди, работающие и на Сухого?
— Старик, человек слаб. Его можно запугать, купить. Не мне тебя учить, но и вы такими же методами пользуетесь. Только тоньше, щепетильнее. А эта среда идет к цели коротким путем… Что касается версии о причастности к вашей конторе покойного, вам виднее! — Роман внимательно посмотрел в глаза Адмиралу. — Но кем бы он ни был, с его убийцами вопрос решен. Вам меньше работы… Все, концы в воду. Ну, со свиданьицем!
Справка, подготовленная Адмиралом, после доклада руководству напоминала картину экспрессиониста. Синий, черный и красный фломастеры превратили документ в произведение искусства. Штук пятнадцать подписей и не меньше десятка резолюций… Как ни пытался Олег сократить круг лиц, подлежащих ознакомлению с документом, это ему не особенно удалось: слишком широкий спектр вопросов затрагивался в справке.
Соколов расшифровывал резолюции, прикидывая дальнейший план действий, разработка которого была определена вождями в три дня.