Кей Дач. Трилогия
Шрифт:
– Но что это, господин инспектор?
– А вот этого вам никто не объяснит. – Голос инспектора стал жестким. Впрочем, через мгновение он расслабился: – Не потому, что вы новый работник. Просто никто этого не знает, кроме Старика.
– Новый монтажник? – Из темноты выступила женская фигура. – Привет. Я Венди.
Газанов скользнул по женщине оценивающим взглядом. Худощавая, симпатичная, но не более того. По уши в комплексах, прикрытая хрупкой броней напускной уверенности в себе и заранее готовая к отпору. Подавленные сексуальные проблемы детства и непрерывное самоутверждение. Категория «лысый еж», на циничном жаргоне
– Привет, Венди, – сказал Радж. – Мы коллеги?
– Нет, я работаю по софту. – Венди похлопала по пластинке компьютерного терминала, пристегнутой к поясу. – Приходилось возиться с железом, пока чиновники секретничали…
– Наши инструкции…
Венди косо глянула на инспектора:
– Спасибо, Гарик. Мы начнем работать.
– Успехов, – сухо ответил инспектор, направляясь к лифту. Его отношения с Венди явно знали и лучшие времена.
– Проблем много? – спросил Радж.
– Хватает. Начинай прямо с преобразователей энергии. Надеюсь, ты разбираешься с этим получше меня.
– У меня редко бывают проблемы с рабочим материалом, – сказал Радж, улыбаясь. – Ты удивишься, как быстро все наладится, Венди.
5
Сегодня поле правительственного космопорта было пустынным. Корабли либо отбуксировали в ангары, либо вывели в космос. Зато за линией безопасности стояли люди – молчаливая, ждущая толпа. Все, кто имел право оказаться здесь, воспользовались своим шансом увидеть Императора.
Вначале в небе возникли истребители. Шесть машин, каждая из которых была способна уничтожить крейсер, лучшее из того, что когда-либо создавали эндорианские верфи. Безукоризненно ровно они шли к земле – символические стражи, хранящие жизнь того, кто все равно не мог умереть.
Потом между ними скользнула обтекаемая сигара челнока. Он спускался гораздо быстрее и коснулся поля, когда истребители зависли на километровой высоте. Толпа ждала. Раскрылся парадный люк, вышедший первым офицер ритуальным жестом снял шлем брони, вдохнул воздух Таури и отошел в сторону под еще горячее от спуска брюхо челнока.
В толпе возникло легкое движение. Три маленькие фигурки отделились от нее и побежали к челноку. В этот миг Император Грей появился на трапе.
Перелет был недолгим – пилоты крейсера нашли очень удачный курс. И все же Грей чувствовал себя разбитым. Возраст – он не в теле, он где-то на самом дне души…
Купола космопорта голубели на солнце. Толпа казалась усыпанной танцующими бликами – почти у всех были видеокамеры. Грей поморщился. Сладкий воздух, такой расслабляющий после эндорианского смога, привычного с рождения.
Он пошел вниз по трапу. На секунду остановился у последней ступеньки. Вздохнул – и опустился ниц на горячих бетонных плитах. Раскинул руки. От плит пахло зеленым лимоном. Сколько шампуня истратили сегодня утром на подготовку к Преклонению?
Толпа шумела – далеко, неразборчиво, бессмысленно. Грей лежал на полуметровой толщины бетонных плитах, символизирующих таурийскую землю. Безумие. Одно из тех ритуальных безумий, что скрепляют Империю. Случайное, как любой обычай, – что стоило ему в тот, уходящий на два столетия назад, визит на Горру просто подняться, а не превращать падение в красивый жест? «Я обнимаю ваш мир и преклоняюсь пред ним Ниц…» Какой он был идиот.
Грей медленно, опираясь на колени, поднялся. К нему подбегали ребятишки. Еще один обычай, взявшийся неизвестно откуда.
– Будущее приветствует Императора! – крикнул смуглый тоненький мальчик, подбежавший первым. Тяжело дыша, протянул букетик цветов, какие-то неимоверно вычурные орхидеи.
Император ласково улыбнулся, потрепал мальчика по щеке. Тот зарделся.
– Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
– Пилотом на эсминце, мой Император!
Наверняка заготовка. Знал бы он, что это такое – быть пилотом на эсминце в бою, а не на параде. Когда тебя бросают прикрывать крейсеры и неуловимые истребители алкарисов наваливаются отовсюду. Грей кивнул:
– Тебя будет ждать место в имперском училище. Расти.
Мальчик заулыбался. Может, и впрямь мечтает о космосе и пилотажном пульте? Грей, чуть оттаяв, похлопал его по плечу. Посмотрел на подбежавших девочек.
Еще подарки – усыпанная белыми цветами ветвь яблони и крошечный букетик странных темно-оранжевых колокольчиков. Местный эндемик? Возможно…
– Вы такой уставший, Император.
Грей нахмурился, переводя взгляд на девочку. Она смотрела ему прямо в глаза – спокойно, сочувствующе. Темноволосая, кареглазая, очень просто одетая. Подружка незаметно, как ей казалось, толкнула девочку в бок. Похоже, она уклонялась от вызубренного сценария. Император улыбнулся.
– Понюхайте цветы, – продолжала девочка. – Это арматан, его почти нигде не осталось. Все говорят, что он сорняк, хоть и редкий. А он снимает усталость и пахнет очень вкусно.
Грей поднес букетик к лицу. Вдохнул сладкий, отдающий мятой и жимолостью запах.
– Как тебя зовут, малышка?
– Лара, Император. Я знаю место, где целая поляна таких цветов.
– Может быть, ты мне покажешь ее?
– Это далеко, Император.
– Зови меня Грей. – Император с трудом оторвал взгляд от лица девочки. Посмотрел на растерянного мальчика, подмигнул ему и протянул весь букет. – Ничего, что далеко, Лара. Я попрошу дать нам хороший флаер.
Заминка тянулась слишком долго, чтобы быть случайной. Президент Таури, которого близкие друзья по-прежнему называли «полковник Штаф», слегка повернул голову к директору СИБ Таури. Рядом с ними никого не было, и президент спросил прямо:
– Кого выпустили приветствовать нашего Высокоморального?
– Девочек не помню, господин президент. Список менялся раз двадцать… сплошные интриги и просьбы. – Он помолчал и добавил: – Мальчик – мой внучатый племянник.
– Забавная идея, но, похоже, ты просчитался.
Император Грей шел по посадочному полю, о чем-то разговаривая с одной из девочек.
– Это протеже Фискалоччи, – понижая голос, сказал директор СИБ.
– Кто-то выигрывает, кто-то нет, – равнодушно сказал президент. – Хорошо, что ему хоть одна понравилась.
Широко улыбаясь, он двинулся навстречу Императору.
6
Получить эти места наверняка стоило Ванде не только денег, но и связей. Балкончик с тремя креслами находился всего метрах в пятидесяти от трибуны. В огромном здании театра было много хороших мест, но это отличалось не только прекрасным видом на сцену, но и иллюзией уединенности.