Кейн (рассказы)

Вагнер Карл Эдвард

— Клан Варейшеев, — на лице Кейна отразился интерес.

— Клан Варейшеев, — глаза Тамаслей были так же безжалостны, как и Кейна. — Они убили моего возлюбленного. Я хочу их жизни.

— Я впечатлен, — улыбка Кейна выражала некую скрытую насмешку.

— Далее, — Тамаслей тщательно подбирала слова, — есть дело, касающееся некой короны, которую любимый Джосин пытался украсть для меня. Если ты случайно наткнешься на корону герцогов Харнстерма после того, как Варейшеи не будут больше нуждаться в ней, я заплачу тебе очень щедро.

— Пусть будет так, — согласился Кейн. — Ты купила четыре жизни, — и корону. Я собирался этой ночью завершить другое дело, но вместо этого уделю неотложное внимание этой задаче.

— Ты убедишься, что я умею быть очень благодарной, —

обещала Тамаслей.

2. Крепость страха

Расположенный к северо-западу от Южных Королевств Кросанте был густо покрытым лесами, гористым краем множества маленьких деревень, обычно пребывающих под защитой крепостей сюзеренов. За многие годы некоторые из этих теснящихся друг к другу деревень срастались в укрепленные города под общим управлением владетеля замка, который соперничал теперь за власть с городскими мэрами. Таким городом был Харнстерм, надежно изолированный глубокими долинами и скалистыми вершинами гор Альтанстанд, город, тем не менее, богатый и сильный, поскольку вырос на главных торговых путях через горные перевалы и границу.

Это была страна, где верховную власть было трудно удерживать, и только сильнейшим из королей удавалось успешно управлять богатыми городами и защищенными горами крепостями могущественных владетелей. Со времени убийства короля Джанисавиона, случившегося десять лет назад, Кросанте знал лишь анархию и гражданскую войну, которая грозила затянуться навечно. Вне пределов защиты городских стен Кросанте представлял из себя не знающую закона дикую местность, опустошаемую личными армиями могущественных владетелей и разоряемую мародерствующими бандами преступников. Часто различие между ними было несущественным, если его вообще было возможно провести: подходящим примером тому были Варейшеи. Большинство было убеждено, что цитадель Альтарн защищала главный перевал через горы Альтанстанд между Харнстермом и границей за века до того, как Харнстерм вырос в город. Другие легенды, под стать легковерию слушателя, намекали на то, что каменная крепость всегда хмурилась с обрыва, что древние стены возвели над более старыми стенами и еще более старыми фундаментами, — монастыря, заброшенного по неизвестным причинам, храма забытого божества, замка, возведенного и рухнувшего в эпоху, утерянную для истории, может быть, даже дочеловеческого строения из числа руин Старой Земли. Какова бы ни была ее история, цитадель Альтарн не была приятным местом, и властители Харнстерма не замедлили с переносом центра своей власти в новый замок, построенный на торговых путях чуть дальше в землях Кросанте, который со сменой поколений стал городом Харнстерм. Цитадель Альтарн, при своей несомненной стратегической важности, осталась под властью Харнстерма, — должность командующего крепостью и ее гарнизон обычно жаловались младшим отпрыскам правящей династии.

Это не удерживало младших сыновей, замышлявших убийство с целью овладения не принадлежащим им. В спокойные годы короля Джанисавиона никому не показалось необычным, что Лональ, герцог Харнстермский, передал командование Альтарном незаконнорожденному брату Варейшею. Вероятно, бесчинства Варейшея вскоре потребовали бы вмешательства, даже не случись гражданская война, и наступившая в результате анархия развязала Варейшею руки в деле удовлетворения своих деспотических прихотей. Перевалить горы Альтанстанд значило пройти под Альтарном; там, где предыдущие стражи собирали налоги и пошлины, Варейшей брал все, что желал. Беспредел продолжался, и, когда караваны стали появляться все реже, Варейшей обратил внимание на близлежащую сельскую местность и деревни, распространив свои грабежи до самой тени стен Харнстерма. Наконец Лональ возглавил поход против мятежного сводного брата. Немногие из его армии вернулись с рассказами о кровавой резне под мрачными вершинами; Лональ не вернулся вовсе.

Варейшей вполне мог предъявить права на власть в Харнстерме, переживи он своего сводного брата надолго. Народные баллады гласили, что Лональ нанес Варейшею смертельную рану, что их скелеты лежат

на поле битвы, сцепившись в вечной схватке. Те, кто, по их утверждению, сражались в битве, клялись, что Варейшей ускакал невредимым. Как бы то ни было, после той битвы Варейшея больше не видели, и кто-то говорил, что он умер от ран, а кто-то — что он исчез из своих покоев бурной безлунной ночью. Немногие намекали, что знать правду о судьбе Варейшея могут его дети, но об этом никогда не говорили громче, чем шепотом, и обычно не повторяли.

Последние годы цитадель Альтарн принадлежала клану Варейшеев. Их было четверо. Старшим сыном был Венвор, могучего сложения мужчина, внушающий страх в битве. Ситильвон, единственная дочь, обладала коварным умом, а ее яды были еще коварнее. Остервор, ее младший брат, имел долю талантов Венвора и долю — Ситильвон, и поворачиваться к нему спиной было не слишком мудро. Четвертый, Пуриали, был сводным братом, рожденным от девушки, которую Варейшей насильно забрал из одинокой горной хижины; Пуриали был единственным из его бастардов, о котором Варейшей сознательно заботился, и кто-то говорил, что то было из-за любви к его матери, а кто-то — из страха перед ней. Это могло быть из-за страха перед Пуриали, ибо мать направила его стопы на еще более темные тропы.

Поскольку центральная власть и нормы закона скоро остались в далеких воспоминаниях, — таким же образом жертва рака смутно вспоминает о жизни без боли, — клан Варейшеев обрел над горами за пределами Харнстерма абсолютную власть. Цитадель Альтарн была неприступна; Харнстерм не осмеливался выделить еще солдат на защиту своих владений. Варейшеи требовали тяжелую дань с тех, кого они пощадили, а тем, кого решили не щадить, оставалось только молить о быстрой смерти. Там, где их отец был жесток, клан Варейшеев злобствовал. Жители Харнстерма смотрели на свои стены и молились, чтобы не наступил черный день, когда дани окажется слишком мало.

* * *

Кейн почуял смерть задолго до того, как наткнулся на караван. Свежий горный ветерок принес застоявшийся запах затхлой крови, сладость рваной плоти, и резкую вонь горелого. Бесшумно двигаясь под звездами, черный жеребец Кейна с опушки леса ступил на заросшую травой тропу. Когда-то эта дорога постоянно использовалась, но такой она была в дни, когда на ветвях деревьев, указывая путь, не болтались трупы.

В то время как Кейн двигался между рядами мертвецов, он услышал звук хриплого дыхания, и задержался. Один, мальчик, едва ставший подростком, был еще жив, — впрочем, судя по крови, что еще стекала по ногам на землю с его изувеченных чресл, увидеть восход ему не было суждено. Кейн освободил его от ветки, к которой того привязали. Его глаза открылись, когда Кейн уложил его на утоптанную землю.

— Варейшеи? — спросил Кейн, скорее подсказывая, чем вопрошая.

Мальчик ответил машинально, словно пребывающий в трансе. — Мы думали проскользнуть мимо них под покровом темноты. Они настигли нас на рассвете. Они сказали, что оставят нас здесь в знак предупреждения тем, кто намерен пересечь их владения, не заплатив дани.

— А потом?

— Они все унесли в Альтарн. Они забрали мою сестру.

— Несомненно, держать ради выкупа. Теперь возьми на язык этот порошок, пусть растает; он избавит от боли.

Первое было ложью, последнее — нет, ибо Кейн редко проявлял излишнюю жестокость. Артерия под кончиками его пальцев слабо пульсировала, пока он не досчитал до двадцати семи, потом сердце дрогнуло и остановилось.

Вернувшись в седло, Кейн возобновил свой путь к цитадели Альтарн. Комки дерна, взрытые копытами его жеребца, падали беззвучно, ибо мертвые не слышат.

* * *

Изучая внутренности девушки, Пуриали рассеянно жевал кусочек сырой печени. Его хирургические навыки были доведены почти до совершенства, именно поэтому его пленница продолжала биться до последней минуты. Ее девственная кровь прочертила алые ручейки на полированной плите бледно-розового мрамора.