Кэйтлин
Шрифт:
–Сомневаюсь, тетя. Вы говорите, что я красива, но в свете много красавиц, причем с деньгами.– вздохнула Кэйти.
– А кто говорит, что ты станешь женой лорда? Твоим мужем может стать и небогатый человек из приличной семьи, с хорошей фамилией.
Кэйти нередко думала о замужестве, наверное, как и все девушки ее возраста, но все ее мысли по этому поводу были на редкость туманны: то муж представлялся ей примерным семьянином, то, прямо-таки, лордом Байроном, мятежным, творческим, с пытливой и трепетной душой и необыкновенным интеллектом.
Все это было детскими фантазиями на тему и сейчас, когда тетя, вдруг, заговорила о замужестве
– И куда же мы отправимся первым делом? – спросила Кэйтлин.
– Я думаю, в оперу. Ковент Гарден – это место, где собирается весь цвет хорошего общества.
Сердце Кэйтлин забилось сильнее: дело в том, что за год жизни в Лондоне она почти нигде не была, стесненность в средствах не позволяла ей появляться в обществе или принимать у себя гостей, а немногие знакомые тети Милли интереса как женихи не представляли. Кэйтлин всегда гордилась тем, что не витает в облаках, а крепко стоит на земле, ее мечты хоть и были наивны, в принципе были вполне осуществимы. Конечно, не Байрон…но… Она лишь хотела стать достойной супругой человека порядочного и быть может…мягкого, поскольку ее характер мягкостью не отличался, она привыкла обо всем иметь свое суждение, которое конечно же не всегда озвучивала, но тем не менее мужа- тирана Кэйтлин бы не потерпела, особенно, если бы он стал попрекать ее отсутствием приданного. Несмотря на слова, Кэйтлин в глубине души знала, как она красива и была уверена в том, что может стать, если не жемчужиной в короне, то по крайней мере – украшением собственной семьи.
И, как любая девушка, всячески старалась подчеркнуть свою красоту, но в последнее время она заметила, что ее более чем скромные платья поизносились окончательно. Теперь же мысль об опере окончательно вогнала ее в тоску. Ну как она сможет там появиться в одном из своих вышедших из моды платьев? Она же не золушка в конце концов.
Увидев как Кэйтлин нахмурилась, тетя не преминула спросить:
– Что такое, дорогая? Ты не рада?
– Я в восторге, тетушка, но… мне нечего надеть, совсем. Ни одного хорошего платья.
– Да . Мы ведь тебе ничего не покупали. Я думаю тебе стоит провести ревизию, возможно, какое-то платье можно переделать.
– Но тетя, я сомневаюсь… в последнее время я покупала лишь ленты да шляпку, вы же знаете…
– Кэйти, не спорь, лучше проверь, уверена – ты о чем-то забыла. Иди же.
Тетя Милли была иногда скуповата, она могла вложиться по-крупному, в такую вещь как экипаж, но тщательно следила даже за расходом свечей в доме, не говоря уже о тратах на гардероб. Кэйтлин ничего не оставалось, как подчиниться.
Напевая старинную песенку, Кэйти поспешила к себе в комнату, чтобы пересмотреть все свои туалеты и выбрать подходящий для оперы, если таковой найдется. Но спустя полчаса после примерок, Кэйтлин еще раз убедилась, что ничего подходящего у нее нет. Все платья были сшиты для пансиона, в котором она училась. В основном, все слишком темное и мрачное.
После Великой Французской Революции мода сильно изменилась, в гардероб леди на смену шелку, атласу, бархату стали проникать простые ткани, такие , как батист, муслин. Уже не модно было подчеркивать свое богатство роскошью туалетов, все стало несколько демократичнее. Кэйтлин осталось уповать на то, что это на руку им с тетей, и новые туалеты могут быть приличными и недорогими.
После долгих уговоров тетя все же согласилась,
Оставалось найти хорошую модистку, к счастью, Кэйтлин знала к кому обратиться. Правда, для этого придется ехать в Ист-Энд1, квартал Лондонской бедноты, но это место вполне приличное, по сравнению с Уайтчепел2, например. В Ист-Энд жила Софи, Софи Дефорж- дальняя родственница наставницы Кэйтлин по пансиону. Она посоветовала Софи в качестве модистки, когда узнала, что Кэйтлин собирается в Лондон.
Как и Сильвин Дефорж, Софи была беженкой, после революции, Робеспьера, Франция, истекающая кровью, исторгла из себя большое количество людей, словно нежеланное дитя. И многие из них осели на берегах туманного Альбиона, перебиваясь чем придется, продавая за смехотворную цену свои фамильные драгоценности, труд, а женщины – красоту.
1 Ист-Энд –Восточная часть Лондона, район, где селились иммигранты.
2 Уайтчепел – район Лондона, ивестный своими трущобами.
Софи предпочла честный труд продажной жизни, и Кэйтлин в душе уважала девушку за такой поступок.
Кэйти выросла почти в бедности, но ей никогда не приходилось голодать или познать, что такое остаться без крова.
Кэйти считала, что на месте Софи, поступила бы также, но представляя все трудности юной француженки весьма отдаленно, искренне сочувствовала ей, хотя тетя всю дорогу твердила, что обратиться к эмигрантке – это большая глупость.
«Что у нас своих модисток не хватает, англичанок?»-говорила она.
« Я доверяю вкусу мадмуазель Дефорж!»– упрямо твердила Кэйти всю дорогу. Разговоры смолкли, когда дамы оказались на месте.
То зрелище, которое предстало глазам Кэйтлин в Ист-Энд , потрясло ее. В противоположность Вест-Энд, где жила сама Кэйти, здесь царила не то чтобы ужасающая беднота, а скорее безысходность и тоска бедности, может быть, сказывалась близость к Доклендс1. Многие, как и отец Кэйтлин, вынуждены были приниматься за самую тяжелую работу в порту. Пахло соленой влагой залива и помоями. Когда Кэйтлин выходила из экипажа, она чуть было не ступила в нечистоты. Тетя Милли прижимала платок к носу и что-то твердила об обмороке. Кэйти взволнованно посмотрела на нее, без посторонней помощи ей не водрузить это тело в экипаж, случись обморок на самом деле. Но, кажется, тетушке удалось выстоять. Они с Кэйтлин пересекли довольно широкую улицу и постучали в кривую дверь приземистого дома. Тишина. Кэйти смело потянула за ручку и вошла.
– Одну минуту! Я еще не закончила примерку!– послышался мелодичный голос без акцента. Тетя Милдред не стала церемониться и отодвинула занавеску, отделяющую крошечную прихожую от другой комнаты.
1Доклендс – Территория к востоку от центра Лондона, зона старого порта.
Глава третья
Смущенная ее поступком, Кэйтлин подняла глаза и на секунду встретилась с сердитым взглядом молодой девушки. Почему-то она сразу поняла, что перед ней Софи. И дело было не в природном сходстве Дефоржей, просто Кэйтлин стало очевидно: перед ней не простолюдинка.