КГБ против СССР. 17 мгновений измены
Шрифт:
Такого рода координатором мог быть Г.А. Алиев. Он всегда был достаточно наверху, но в то же время рядом. Член Политбюро и заместитель Председателя Совета Министров СССР — посты высокие, но не такие уж и публичные. Он ушел на пенсию и в то же время остался в Москве — на ключевом месте, в 1987–1988 гг. он — Государственный советник при Совете Министров СССР. Да и зять Махмуд, п-к КГБ [404] , всегда под рукой для мелких поручений. К нему вполне могли заходить все, кто был нужен. Алиев, сидя в Москве, выжидал, пока обломают рога конкуренты, проигрывая войну в Карабахе. Потом он переместился в Нахичевань, а оттуда — в Баку. Не позже, но и не раньше… Его не обманули — ему досталась целая нефтеносная республика. Но в 1990 г. он переезжает из Москвы, и кому-то же надо «оставаться на хозяйстве»? Здесь возможна и передача функций для последующих дел кому-то еще.
404
Караулов A.B. Частушки. «Плохой мальчик». Новый вариант известной книги. М.:
Е.П. Питовранов? Да, вполне мог быть…
Может быть, и Ф.Д. Бобков, но вот то, что A.B. Коржаков позволяет себе уже положить бойцов из его секьюрити мордой в снег, то есть в любом случае «наезжать» (простите за специфический сленг последних лет), явно говорит о равном статусе, а такого рода фигура была бы неприкосновенной.
Если он из разведки, то он мог носить весьма высокий ранг. Но он в таком случае — есть продукт розыгрыша внешних сил. И на сегодня хорошо известно, как это делается. По крайней мере хорошо прописан один пример, когда при помощи извне делается лифт для успешной карьеры: «Возвышение (…) произошло не без скрытой помощи англичан, которые не давали виз нашим сотрудникам, выезжавшим в Лондон. Руководство отдела вполне резонно стало посылать в Лондон свои собственные кадры, а не опираться на чужие отделы, где работали „чужаки“. Гордиевский только начал изучать английский, Англию он совершенно не знал, но все же его решили „попробовать на визу“, не особенно рассчитывая на успех. Гордиевский сам мне говорил, что не питает никаких надежд на успех (это лишний раз доказывает его хитрость и умение вести двойную жизнь), однако, к превеликому удивлению всех, эту визу он получил.
Я лично и другие сотрудники объясняли это тем, что, не зная английского, с американцами и англичанами в Дании он не встречался и потому не „засветился“, кроме того как вербовщик и оперативный работник Гордиевский у нас не котировался, его „коньком“ было умение „писать информацию“, особенно с использованием газет. В отделе объясняли получение визы таким образом: англичане не могут всем отказывать в визе бесконечно, видимо, они решили, что, слабо зная английский язык, страну, Гордиевский принесет меньше вреда, чем эксперт по Англии. Кроме того, мы блокировали визу английскому дипломату, собиравшемуся в Москву, и дали понять, что отказ Гордиевскому автоматически повлечет за собой ответный удар.
(…) Отметим, что английская разведка, дабы обеспечить доступ Гордиевскому к более широкому спектру секретной информации, начала аккуратно прокладывать ему путь наверх, постепенно выгоняя из страны всех его руководителей, и в конце концов Москва оказалась перед дилеммой: либо снова пуститься в бесконечную визовую войну с англичанами, пробивая на место резидента новые кадры, либо утвердить в этой должности Гордиевского. Последнее одержало верх» [405] . Сколько раз и кому именно вражеские разведки аккуратно прокладывали путь наверх, точно не известно. Но можно предполагать, что нашему герою помогли примерно так же.
405
Любимов М.П. Как КГБ прохлопал Гордиевского. // Совершенно секретно. 1995. № 4. С. 9.
Наверное, именно о нем рассказывают в недавно изданной книге. П-к В. Меднис получил информацию от одного из своих надежных источников о том, что в окружении Председателя КГБ действует особо ценный агент западной спецслужбы. Более того, агент является не только источником информации, но еще и имеет возможность производить кадровые назначения. Он завербован одной из разведок стран НАТО. ЦРУ, естественно, заинтересовано в том, чтобы проводить свою агентуру на высокие посты в разведке. Но в ведение Америки его не передают. А используют сами — давая, довольно дозированно, получаемые сведения. По получении такой «горячей» информации, резидент немедленно убыл в Москву. Встреча с Председателем не могла состояться официальным путем: «крот» явно узнал бы о такой аудиенции. Пришлось действовать в обход — через знакомого члена Политбюро ЦК КПСС А.Я. Пельше. И вот в 19.00 22 ноября 1973 г. разведчик встретился со своим высшим начальником. Он изложил сведения и выдвинул предположение, что под эту категорию подходят лишь два человека, и их фамилии он указал на листочке бумаги. Реакция же была очевидной: Ю.В. Андропов помолчал, глядя перед собой в одну точку. Потом положил бумажку в карман, так и не взглянув в нее. Задал кое-какие вопросы о ситуации в главке и лишь на прощание сказал: «Да, нелегко вам придется…» Сообщают также, что уже через три дня источник был уничтожен, а резидент переведен замначальником научно-исследовательского отдела в КИ [406] . Раз источник был уничтожен — значит, Ю.В. Андропов приказал его убрать? Еще вопрос: сделал он это через свои возможности или же оперативно связался с западными коллегами?
406
Чертопруд С.В. Юрий Андропов: Тайны Председателя КГБ. М.: Яуза, Эксмо, 2006. С. 186–187.
Таковы, собственно, наши попытки разгадать: а кто же мог им быть? Великий Комбинатор не поддается четкой идентификации. Его никто не ищет. Нет его портретов на стендах «Их разыскивает милиция»и т. д. Где он? — Уехал с «холода» или так и не был отозван и остался в Москве? Что именно и сколько он получил за свою работу? Был изначально свободен в своем выборе или был все же элемент давления? Может быть, он был ликвидирован или умер своей смертью?
Роль же Председателя КГБ была в таком случае чисто декоративной — его власть не выходила за пределы здания на Лубянке или еще меньше того: за пределы собственного кабинета.
Где же были партийные органы, царствующие, но давно уже реально не правящие? Где же был их хваленый контроль? Может быть, его не было вообще, по той хотя бы причине, что люди из спецслужб проходили его дважды: при вступлении в партию и в эти самые «органы»? И раз он был жёсток при входе, то внутри его не отслеживали?
Контроль партии за «органами» осуществлялся в разных формах, в том числе и через совместную работу. Но и тут не удалось соблюсти равенство. Так, например, 17 марта 1921 г. был издан секретный циркуляр ВЦИК и ЦК РКП(б) о создании системы государственной информации «в целях своевременного и полного осведомления и принятия соответствующих мер». Государственные информационные тройки на местах создавались из представителей губкома, губисполкома и ГубЧК. Инструкцией от 19 апреля 1921 г. устанавливалось, что тройка пользуется аппаратом ЧК и «фактическое руководство всеми работами принадлежит исключительно губчека» [407] . Формально все было в норме — кому положено было подчиняться, тот и подчинялся: «Надежным методом влияния партийных инстанций на кадровую политику в отношении структур правопорядка служило утверждение номенклатуры должностей работников административных органов. С октября 1924 года назначения на должности (…) начальника губотдела ГПУ согласовывались с ЦК РКП(б) и утверждались губкомами; работники губернских (…) отделов ОГПУ утверждались губкомами партии» [408] .
407
Павлов Б.В. Становление контроля партийной номенклатуры над правоохранительной системой в 1921–1925 годы. // Вопросы истории. 2004. № 1. С. 32–33. Со ссылкой на: Измозик B.C. Глаза и уши режима. СПб., 1995. С. 83–87; Измозик B.C. Система государственной информации. // Исторические чтения на Лубянке. 1999. М., Н. Новгород, 2000. С. 71.
408
Павлов Б.В. Становление контроля партийной номенклатуры над правоохранительной системой в 1921–1925 годы. // Вопросы истории. 2004. № 1. С. 36.
Те люди, что создали за О. Пеньковского книжку «Письма Пеньковского», отмечали, что Председатель КГБ генерал армии И. Серов стоит перед заведующим Отделом административных органов генерал-майором Н.Р. Мироновым навытяжку. Было это или нет — свидетелей уже не осталось. Но можно с уверенностью сказать, что уже другая пара: член Политбюро ЦК КПСС, Председатель КГБ Ю.В. Андропов и член ЦК КПСС, заведующий Отделом административных органов Н.И. Савинкин не были в таких отношениях. Даже весь Отдел был не в состоянии проконтролировать всех комитетчиков: на чуть ли не пятисоттысячный коллектив КГБ приходилось 5 (пять!) работников сектора ГБ Отдела аппарата ЦК. Они только и успевали, проверить анкеты отъезжающих за границу, и их поток был столь велик, что о будущих подонках-перебежчиках и будущих героях писалось только одним стилем — канцеляритом, и в выражениях «Беспредельно предан делу КПСС».Формальный контроль имел и Московский горком партии, но не напрямую, над всем КГБ СССР, а только через его партком — точно так же, как и над всеми министерствами и ведомствами. Некоторое значение, конечно же, имело то, что здание КГБ охраняли прапорщики из дивизии им. Дзержинского МВД — чем это обернулось для МВД, мы уже говорили. Ю.В. Андропов был доволен завотделом Н. Савинкиным — по крайней мере, он не стал его смещать в 1983 г., когда было основательно почищено руководство аппарата ЦК КПСС.
На более низком уровне существовали обкомовские и крайкомовские отделы адморганов. Но что они могли? Даже первые секретари, как потом оказалось, не вмешивались в дела местных «органов». Первый секретарь двух обкомов В.В. Бакатин сказал так: «Приходил на партийные собрания… и от имени партии произносил речь, посвященную бдительности. Вот и весь контроль». Тогда же прозвучала и оценка первого секретаря Краснодарского крайкома И.К. Полозкова: «Что же касается права партийного контроля над деятельностью администрации (…), то он не распространялся над деятельностью советских, военных учреждений и КГБ» [409] .
409
Цит по: Рудинский Ф.М. «Дело КПСС» в Конституционном Суде. Записки участника процесса. М.: Былина, 1999. С. 294, 295.
Если б партократы знали не только В.И. Ленина, а всего лишь общую историю, то у них, возможно, все же как-то бы да отложился мировой опыт в этой сфере. Контроль за полицией у Наполеона, например, предельно — для той поры — четко разработан: «Особенное внимание было посвящено Бонапартом организации столичной префектуры полиции. Префект парижской полиции, хотя и подчиненный министру полиции, был поставлен совсем особо от других сановников, имел свой личный доклад у первого консула, и вообще уже с самого начала было ясно, что первый консул в лице парижского префекта полиции хочет иметь как бы контрольный осведомительный орган, который помогал бы следить за действиями слишком уж могущественного министра полиции.