КГБ сегодня. Невидимые щупальца.
Шрифт:
Очередное распоряжение, сопровождаемое пометкой «срочно», заставило Руди лететь в мае в Мехико-сити. Здесь, у фонтана в парке Чапультепек, его тепло приветствовал гебист, назвавшийся Владимиром. Руди получил от него два предмета, один из которых выглядел как авторучка, а другой — как тюбик губной помады.
— К сожалению, я ничего не смогу вам толком объяснить, — сказал Владимир. — Могу только повторить указания, исходящие из «центра». Внутри каждого из этих предметов — металлический цилиндр. Что в нем, я не имею представления, но, должно быть, нечто важное. Ни в коем случае не вскрывайте эти вещи: «центр» предупредил, что это опасно. Не позже воскресенья подыщите два тайника в северо-западной
Утром в субботу Руди, прихватив с собой Петера, полетел в Чикаго, там взял напрокат машину и, потратив полдня на поиски, засунул, наконец, авторучку в дренажную трубу, проходившую под скоростной автомагистралью, а тюбик воткнул за камень, подпиравший столбик уличного телефона-автомата.
Вскоре «центр» радировал: «Авторучку не могут найти. Уточните местонахождение тайника. Тюбик найден поврежденным. Представьте объяснение».
Руди казалось, что он и без того указал местонахождение авторучки с максимально возможной точностью. Но, как человек добросовестный, он пытался добавить еще какие-то детали. Одновременно он подтвердил, что у него не было причин разбирать или повреждать тюбик и никто другой при нем этого тоже не делал.
Через отца Петер известил «центр», что его зачислили в Джорджтаунский университет в Вашингтоне, и в сентябре он надеется приступить там к занятиям. Рассчитывая, что ему опять предстоит провести большую часть лета в Советском Союзе, он вылетел из Нью-Йорка в Люксембург на самолете исландской авиакомпании. Из Люксембурга Петер поездом прибыл в Вену и там 10 июня дал знать о своем появлении, оставив отметку на заранее условленной телефонной будке. На следующий день, ровно в 12 часов, у входа в кафе его стиснул в медвежьих объятиях высланный навстречу гебист. Выяснилось, что в Москву Петер не едет. Ему придется основательно поработать тут, в Вене, под руководством «Макса», одного из ветеранов КГБ, а затем вернуться в Соединенные Штаты: КГБ хочет, чтобы он поскорее перебазировался в Вашингтон.
На другой день состоялась встреча с Максом, Тот прежде всего поздравил Петера с тем, что он выбрал Джорджтаунский университет, дело не только в том, что юридическим факультет этого университета пользуется отличной репутацией и что университет считается католическим и умеренно консервативным, хотя все это, конечно, по-своему важно. Главное в другом: Петер будет учиться и жить в Вашингтоне, столице государства, где происходит так много важных событий, где многие прямо или косвенно связаны с правительственными кругами. КГБ считает, что идеологическое воспитание Петера может и подождать. Москва пришла к выводу, что он может принести большую пользу уже сейчас, отнюдь не рискуя тем блестящим будущим, которое они ему готовят. Вот его задачи на ближайшее время:
«Выявлять студентов, чьи родители имеют отношение к правительственным сферам и притом могут представлять интерес ввиду того, что имеют личные проблемы, недостатки характера, пороки или иные специфические качества.
Выявлять «прогрессивных» студентов и преподавателей, явно не одобряющих империалистическую политику Соединенных Штатов.
Выявлять в университете совместителей, которые одновременно работают в Центре стратегических исследований в Джорджтауне.
Попытаться завести дружеские связи со студентами-китайцами, кто бы они ни были, и постараться больше разузнать о каждом из них».
Макс дал Петеру условный адрес в Мехико-сити, по которому тот должен будет посылать свои сообщения, написанные тайнописью. Он указал также места предстоящих свиданий Петера с гебистами в Мехико-сити, в Вене и потребовал,
Руди сразу оценил всю важность этой венской встречи. Снабжая Петера средствами непосредственной связи с «центром», КГБ выводил его в самостоятельные агенты. Это говорило о том, что Советы вполне доверяют Петеру и высоко оценивают его возможности. Правда, используя Петера в качестве агента без тщательной тренировки, а вдобавок не осуществив его идеологической подготовки, КГБ нарушает договоренность, достигнутую в Москве. С точки зрения Руди, это было непременным условием, без соблюдения которого его сын не должен был заниматься такой работой.
Стараясь выражаться как можно более сухо и сдержанно, Руди потребовал, чтобы ему была предоставлена возможность побывать в Москве для обсуждения его собственного статуса.
«Центр» ответил далеко не сразу. Только в начале декабря пришел долгожданный вызов в Москву на начало января следующего, 1977 года, — как обычно, через Вену. Вслед за тем последовала радиограмма, предписывавшая Руди срочно, в течение ближайшего уикенда, приходившегося на 18–19 декабря, подыскать два тайника в окрестностях города Форт Ворс, в штате Техас. Дело, связанное с компанией Ай-би-эм, требовало присутствия Руди в те же дни в Чикаго, так что поехать в Техас пришлось Инге. Толковая и исполнительная, она, как всегда, отлично справилась с задачей: подобрала два вполне подходящих тайника вдоль не слишком оживленного шоссе, связывающего Форт Ворс с ближайшим аэропортом.
В Европу Руди предстояло лететь в разгар зимы, и он не был уверен, что самолет прибудет по расписанию, поэтому не брался указать точно, когда его следует встречать в Вене. КГБ просил его уведомить о своем прибытии пост фактум, поставив мелом крест на одной из глухих дверей в условленном многоквартирном доме, и в тот же день к шести часам вечера явиться на встречу в заранее оговоренное место.
Чувствуя себя скверно из-за сдвига во времени, вызванного дальним перелетом, и пронизывающего январского холода, Руди долго бродил по городу, пока, наконец, не разыскал назначенное место встречи. Здесь, на тротуаре перед магазином дамского белья, он дождался шести часов. Никто из КГБ не явился.
Наутро, зайдя посмотреть, на месте ли крест, Руди увидел, что кто-то — должно быть, не в меру усердный смотритель здания — стер его с двери. Пришлось снова поставить этот условный знак и снова дожидаться у магазина. Опять на встречу никто не пришел, а на следующее утро крест оказался, как и следовало ожидать, стертым.
Только на пятый вечер Руди удалось встретиться со своим партнером. Так неудачно началась эта поездка. В Москве его тоже ждали неприятности.
С первого же момента, войдя в квартиру, где его ожидали четверо офицеров КГБ, Руди ощутил атмосферу мрачной враждебности. Незнакомый ему до этого офицер, назвавшийся Дмитрием, начал с придирок по поводу злополучных чикагских тайников. Он без конца задавал Руди одни и те же вопросы, на которые тот уже ответил или пытался ответить в своих письменных сообщениях.
— Фактом является, что мы так и не нашли эту авторучку, — вновь и вновь повторял Дмитрий. — И кто-то лазил в тюбик, — это тоже факт. Таковы факты. Как вы их объясните?
— Никто не в состоянии объяснить того, чего не делал, чего не знает и к чему не имеет отношения. Это должно быть понятно даже такому ограниченному человеку, как вы, — не сдержался наконец Руди.
— Мы требуем, чтобы вы отчитались за каждый свой шаг тогда, в Чикаго!
— Если вы мне не доверяете, то, наверное, еще верите моему сыну. Он видел, как я клал эти вещи в тайники, и знает, что они были в полном порядке. Может быть, вы допросите его?