КГБ в 1991 году

Сойма Василий

ГКЧП СССР возлагает ответственность за выполнение мероприятий по осуществлению чрезвычайных мер в вашей республике, крае (области) на РКЧП, ККЧП (ОКЧП) и лично Вас.

Примите все необходимые меры по обеспечению нормальной жизнедеятельности региона. Об исполнении доложите в течение 24 часов по получении данной телеграммы. Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР.

Накануне в Москву начали прибывать делегации Верховных Советов автономных республик для подписания Союзного договора, которое намечалось на 20 августа. Известие о создании ГКЧП вызвало у них удивление. Руководители делегаций обратились к Янаеву и Лукьянову за разъяснениями. Исполняющий обязанности президента

и спикер парламента заверили: ГКЧП будет действовать в рамках Конституции СССР, демократические процессы прекращаться не будут.

Откликнулся на события и Комитет конституционного надзора СССР. Его председатель С. Алексеев, а также члены комитета С. Босхолов, С. Мирзоев, М. Пискотин, В. Филимонов выступили с заявлением. Ознакомившись с официальными актами, сообщающими о невозможности исполнения Горбачевым по состоянию здоровья обязанностей Президента СССР, о принятии на себя Янаевым обязанностей Президента СССР, а также о введении в отдельных местностях СССР чрезвычайного положения, о создании ГКЧП и переходе к нему функций высшего органа государственной власти СССР, члены Комитета конституционного надзора СССР подчеркнули, что подобные меры могут быть юридически оправданы лишь при условии строжайшего соблюдения требований Конституции и других законов СССР.

В заявлении отмечалось, что, прежде чем решить вопрос о принятии этих актов к своему рассмотрению и их юридической оценке, члены комитета обращаются к Верховному Совету СССР как постоянно действующему законодательному и контрольному органу государственной власти СССР с вопросом: намерен ли Верховный Совет СССР в соответствии с п. 15 статьи 127(3) Конституции СССР рассмотреть вопрос об утверждении указа исполняющего обязанности Президента СССР о введении в отдельных местностях СССР чрезвычайного положения?

В связи с образованием ГКЧП Комитет конституционного надзора СССР обратил внимание на то, что, согласно п. 13 статьи 113 Конституции СССР и ч. 13 статьи 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», введение чрезвычайного положения во всей стране может быть осуществлено только Верховным Советом СССР.

Председатель Верховного Совета СССР А.И. Лукьянов подписал постановление о созыве внеочередной сессии в Кремле в связи с внесением на утверждение Верховного Совета СССР решения о введении чрезвычайного положения в отдельных местностях СССР. Дата проведения сессии — 26 августа текущего года.

Вечер, ночь с 18-го и утро 19-го. Форос

«Мы улетели, — отметил в своих воспоминаниях начальник охраны Горбачева В.Т. Медведев, — а он отправился на пляж, загорал, купался. А вечером, как обычно, в кино».

Все, кто входил в группу, посетившую в Форосе Горбачева, рассказывали, что Михаил Сергеевич, прощаясь, пожал каждому из них руку. А по рассказу самого Горбачева выходило, что обозвал он их преступниками и пригрозил ответственностью за авантюру.

«Когда они уходили, не сдержался и обругал их “по-русски”», — детализировал он в воспоминаниях «Жизнь и реформы». И добавил: «Ночь для них была не простой, как теперь известно».

Многие исследователи задаются вопросом: а для него? Неужели у него не возникала мысль: а может, он не прав?

Из приговора, вынесенного по делу Варенникова, впоследствии оправданного судом: «Проанализировав доказательства, суд пришел к выводу, что, несмотря на высказывания Горбачева об антиконституционности и авантюризме предложений прибывших, неприятие им мер к их задержанию, его предложение созвать Съезд народных депутатов или сессию Верховного Совета для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения, рукопожатия при расставании давали В. Варенникову основание понять, что президент СССР

если не одобряет, то и не возражает против попытки спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения».

«Если не одобряет, то и не возражает…» Эта фраза из официального документа давала повод многим мемуаристам и историкам объяснять причину хорошего настроения Горбачева после отъезда посланцев ГКЧП.

Известно даже название кинофильма, который Михаил Сергеевич безмятежно смотрел в окружении своей семьи в тот роковой поздний вечер. И это в изоляции, когда умолкли все телефоны?

А что он должен был делать? — возмущались его сторонники. Пресс-секретарь Горбачева Андрей Грачев приводит слова дочери Михаила Сергеевича Ирины: «Как бы выглядел прорыв на волю? Карабкаться через горы с женой и двумя малолетними детьми? Или оставить нас с мамой и детьми заложниками, а самому ринуться в расставленную почти наверняка на этот случай ловушку?»

Да и сам Михаил Сергеевич не мог представить себя висящим на заборе.

«Не могу не отреагировать на спекулятивные утверждения, будто я чуть ли не добровольно “отсиживался в теплом местечке”, когда в стране разворачивались драматические события, — рассказывал он о своих мучениях. — В следственных материалах по делу ГКЧП перечисляются меры, принятые заговорщиками в целях полной изоляции президента: полностью отключена связь всех видов; заблокирована вся территория — для чего представителю ГКЧП Генералову дополнительно были подчинены 79-й пограничный отряд и 5-я отдельная бригада пограничных сторожевых кораблей; взяты под арест и круглосуточную охрану автоматчиков все транспортные средства; самолет Ту-134 и вертолет, находившиеся в распоряжении президента в Бельбеке, угнаны; на вертолетной площадке на территории дачи поставлены транспортные средства и пост охраны; то же самое сделано при въездах на дачу; отключена связь службы охраны на территории дачи с подразделениями погранвойск, несущих ее внешнюю охрану! Никто не смог пробиться на дачу и выбраться из нее.

Три дня заточения были для меня самым тяжелым испытанием в жизни, имели серьезные последствия для близких».

А вот несколько строк Крючкова: «После отлета группы настроение у Горбачева было нормальное, на вечер он заказал приключенческий фильм. На просмотре фильма был со всей семьей, затем — ужин с винами по его заказу. В общем, все как обычно. Видимых перемен в настроении Горбачева, в распорядке его отдыха и режима в последующие дни охранявшие его сотрудники также не заметили».

И еще: «К отключению телефонной связи он отнесся довольно спокойно, как к шагу, продиктованному заботой о его “имидже”, желанием предоставить ему возможность побыть как бы в стороне до того дня, когда в стране воцарится элементарный порядок и людям будет предложена программа выхода из губительного кризиса. Вся его личная охрана осталась при нем, никаких ограничений в передвижении не было. О своих дальнейших планах он не распространялся. Тот факт, что к нему приехали из Москвы посоветоваться, говорил о многом, ничто не угрожало его личной безопасности. Последнее для него было определяющим».

Не могу не привести и ответ бывшего председателя КГБ РСФСР В. Иваненко на вопрос: «Вы считаете, что Горбачев действительно был в изоляции, без связи?» «Думаю, если бы он захотел, он бы связался, — сказал генерал. — В Форосе множество видов связи, в конце концов — с нарочным. Охранники бы его послушали. Он просто выжидал, чья возьмет. Уверен, когда с ним 18 августа велась “беседа”, это был разговор товарищей по партии с критикуемым, “заблудшим товарищем”. Разговор в своем узком кругу. У него ситуация была беспроигрышная: победят эти — он сохраняет шанс вернуться, и Ельцина уже не будет, победят другие — он жертва».