КГБ в смокинге. Книга 1
Шрифт:
— Извини, товарищ Курт, я опоздала.
Витяня резко обернулся и, увидев меня, вскочил с места.
— Валентина, как я рад видеть тебя!
— Не раскидывай так широко руки, — сказала я, усаживаясь напротив. — А то не удержусь, чтобы не слиться с тобой в экстазе…
— Неужели ты еще способна на это?
— Хочешь проверить?
— Хотел. В шестом классе.
— Все ты врешь, миленький. Педерастические наклонности проявлялись у тебя уже в пятом. Так что не кокетничай,
— Ты знаешь, подруга, самую страшную пытку времен инквизиции? — Витяня продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.
— Знаю, — я закурила и выпустила густую струю дыма в его самодовольную физиономию. — Когда перед сожжением на костре грехи отпускал Юрий Владимирович…
— Может, заткнешься, а?
— А зачем, Витя Мельцер?
— Так, для разнообразия.
— А иначе я покончу жизнь самоубийством?
— Мне кажется, сегодня утром мы уже обсудили эту проблему.
— Да, но днем у меня было небольшое светское приключение — я имела беседу с покойником, знакомством с которым обязана исключительно тебе. Согласись, даже странно как-то: сперва знакомить, потом убивать… У вас что, плановый отдел без начальника?
— Да, я уже слышал, — Мишин спокойно смотрел на меня ничего не выражающими, какими-то пустыми глазами. — Ужасная история…
— И ты не расстраиваешься, что ваш человек сыграл в ящичек?
— Он не был нашим человеком.
— Врешь, коллега Мельцер из венского «Курир», — я еще раз выдохнула сигаретный дым ему в лицо и почувствовала даже какое-то гнусное удовлетворение, когда Витяня поморщился. — Все ты врешь. Он был вашим человеком, а стал ничьим.
— Даю тебе слово, что мы не имеем никакого отношения к случившемуся. У Гескина хватало своих проблем. Ты знаешь, оказалось, что он стоял на грани банкротства? Что единственное, чем он владел по-настоящему, был баронский титул и библиотека?
— А ты-то откуда это знаешь?
— Валя, прекрати: он пустил себе пулю в лоб, мне действительно очень жаль, но мы-то здесь при чем?
— Витя, я же сказала, что не верю ни одному твоему слову. Я, конечно, дура, но ведь не идиотка же, а? Ты сам подтвердил сегодня.
— Короче, это не тема для дискуссии. Ограничимся уже сказанным и займемся нашими баранами.
— Бараном. Только одним бараном. Овечкой. Мною.
— Пусть так…
— Как хорошо ты пахнешь, сволочь! — я потянулась через стол и вдохнула знакомый запах духов. Дым отечества. Аромат провокации. Дыхание смерти. — Слишком хорошо для такого мерзавца. Как называются твои духи, Витька?
— «Красная Москва», — Мишин по-прежнему сохранял непринужденный тон, хотя я видела, что он с трудом сдерживает себя.
—
— Что ты несешь, Валя?
— Отсебятину. Я же не профессионалка, Витя, мне еще учиться надо. Курсы пройти, тайнопись освоить, шифры всякие, приемы убийства, вождение автомобиля, ложь на уровне третьей ступени…
— Тебя допрашивали?
— Да.
— Что ты им сказала?
— Сказала, что ни о каком самоубийстве Гескина и речи быть не может. Что барона прихлопнули. Что убийца, по всей вероятности, ты. Да, и еще я сказала, что не знаю, почему ты это сделал. Но пообещала комиссару Геретсу узнать. Так что будь другом, Мишин, скажи, почему ты убил Гескина? У меня поручение от комиссара…
— А это что такое, ты знаешь? — Мишин чуть отвернул лацкан своего роскошного замшевого пиджака, и я увидела на отвороте серебристый кружочек, похожий на значок.
— Микрофон?..
— Бери выше, Мальцева: микрофон с магнитофоном. — Мишин щелчком сбил с лацкана невидимую пылинку. — Вся ваша беседа с этим лилипутом из полиции записана здесь. И я хорошо знаю, о чем вы говорили…
— И?..
— Ты держалась молодцом.
— Я вела себя как дура.
— Если бы ты действительно вела себя как дура, все бы очень плохо кончилось.
— Меня бы убили?
— Всенепременно.
— Но как, коллега? Расскажи, мне ведь необходим опыт для роста над собой.
— Валя, хватит дурачиться, давай поговорим как взрослые люди.
— Давай.
— Рукопись в номере?
— А где ж ей быть?
— Завтра ты встретишься с Телевано. Он прилетает сегодня ночью…
— Как же мне привлечь его внимание? Надеть мужской пиджак? Оголить правую грудь? Нарисовать на лбу серп и молот?
— Подойдешь к нему в перерыве, — терпеливо продолжал Мишин, — скажешь, что восхищена его выступлением, и попросишь о встрече.
— В номере?
— В кафе.
— В каком именно?
— Кафе «Дольфус», это в квартале от Зала конгрессов.
— А если он предложит мне «Жокей-клуб»?
— Скажешь, что у тебя очень мало времени, а разговор безотлагательный. Короче, вы должны сойтись именно в «Дольфусе».
— А если он откажется? Извините, мол, но я с супругой, а она не любит, когда я общаюсь с агентами КГБ. Даже если это дамы приятной наружности. И даже в кафе «Дольфус».