КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Но венгры стали сопротивляться. Они стреляли в советских солдат, забрасывали танки бутылками с зажигательной смесью. Советские войска не смогли успокоить город. Венгерская армия им не помогала. Бойцов сопротивления становилось все больше, их число достигло нескольких тысяч человек. Расстрел безоружных манифестантов, стрельба из танковых орудий и пулеметов по домам усилили антисоветские настроения.
Главой правительства стал Имре Надь — теперь уже по требованию народа. Он попросил вывести из столицы советские войска.
Мнения в Москве разделились. Хрущев говорил, что мы живем не во времена Коминтерна, нельзя командовать
Но как только войска ушли, в Будапеште пролилась кровь: толпа расправилась с сотрудниками столичного горкома партии. Офицеров венгерской госбезопасности опознавали по одинаковым желтым ботинкам, которые им выдавали в хозяйственном отделе. Их вешали на деревьях головой вниз.
Это изменило настроения в Кремле.
Как раз в эти дни началась война на Ближнем Востоке. Англия, Франция и Израиль атаковали Египет, который совсем не давно установил близкие отношения с Советским Союзом. На фоне неминуемого поражения Египта Москва не хотела терпеть второго поражения в Венгрии. Тем более, что стало ясно: Соединенные Штаты, Запад не вступятся за Венгрию.
В Кремле решили опять ввести войска и на сей раз действоват решительно. Председатель Совета министров Николай Александрович Булганин первым предложил сформировать в Будапеште надежное правительство, раз нынешнее ведет себя «неправильно». Стали искать кандидатов на пост лидера. Рассматривались две кандидатуры — Яноша Кадара и Ференца Мюнниха, министра внутренних дел. Обоих переправили в расположение советских войск и тайно доставили в Москву на смотрины. Кадар понравился больше, и после некоторых колебаний он согласился возглавить правительство.
А в Будапеште посол Андропов возмущенно сказал Имре Надю, что не имеет никакого отношения к исчезновению Мюнниха и Кадара. Они вернулись уже вместе с советскими частями, находились в ставке маршала Конева, который руководил операцией. В Будапешт Кадара доставили на советском бронетранспортере.
В тайном разговоре с югославским лидером Иосипом Броз Тито Хрущев потом объяснит:
— Мы не можем допустить реставрации капитализма в Венгрии, потому что у нас, в Советском Союзе, люди скажут: при Сталине такого не было, а эти, которые Сталина осуждают, все упустили…
В откровенных беседах между собой, на президиуме ЦК Хрущев и другие и не думали говорить, что события в Венгрии — дело рук Запада, западной агентуры. Они прекрасно понимали, что против них восстал народ, что венгерской компартии больше не существует. И единственное, на что они могут положиться, — это Советская армия и горстка людей во главе с Яношем Кадаром.
Советская армия вторжения составляла 60 тысяч человек. Большая часть венгерской армии не оказала сопротивления, понимая, что это бессмысленно. Но некоторые части предпочли вступить в бой. К ним присоединились тысячи повстанцев. У них было несколько танков, немного артиллерии. Они сбили даже советский самолет из зенитного орудия.
Советское посольство обеспечило свою безопасность, окружив здание тридцатью танками. Чувство пережитого в Будапеште страха надолго запомнилось Андропову и особенно, как говорят,
1 ноября премьер-министр Имре Надь денонсировал Варшавский Договор и провозгласил нейтралитет Венгрии.
Он заявил по радио о советской военной интервенции:
— Сегодня на рассвете советские войска начали наступление на нашу столицу с очевидным намерением свергнуть законное демократическое венгерское правительство. Наши войска ведут бои. Правительство находится на своем посту.
Советские войска один за другим подавили очаги сопротивления массированным применением артиллерии и танков.
Общие потери Советской армии в венгерских событиях — 640 убитых и 1251 раненых. Общие потери венгров — 2652 убитых, 19 226 раненых.
Правительство Кадара расстреляло демонстрацию шахтеров, запретило деятельность рабочих советов, а их руководителей арестовало, распустило союзы писателей и журналистов. Были учреждены военно-полевые суды, которые наделялись правом ускоренного вынесения смертных приговоров. Кадар, не находя поддержки в стране, становился все жестче, что несказанно радовало Москву — советские товарищи первоначально сомневались в его решительности.
Свергнутый Имре Надь, оставшиеся верными ему министры и члены их семей нашли убежище в югославском посольстве в Будапеште. Кадар дал гарантию их неприкосновенности и обещал, что не станет их привлекать к ответственности. Тогда Надь и другие согласились покинуть югославское посольство.
В автобус к ним подсел советский офицер, будто бы для того, чтобы развезти всех по домам. В автобусе находились два югославских дипломата. Но автобус неожиданно остановился возле здания советской комендатуры, где советский офицер заставил югославских дипломатов выйти. После этого автобус окружили советские бронетранспортеры, и Надя с коллегами и семьями отправили в Румынию. Сначала они находились под надзором сотрудников румынской госбезопасности, потом их посадили в тюрьму, а 17 апреля 1957 года отправили назад в Венгрию. Кадар не сдержал своего слова.
Имре Надь, его министр обороны Пал Малетер и еще несколько человек были приговорены к смертной казни. Остальные получили разные сроки тюремного заключения. Надь отказался просить о помиловании. Говорят, что Кадар сам присутствовал во время казни, потом позвонил Хрущеву, рассказал, что приговор приведен в исполнение. Тут было и что-то личное: Кадара когда-то сильно мучили в тюрьме. Он считал Имре Надя виновником своих страданий…
Главный урок, усвоенный Андроповым в Венгрии, был прост. Он увидел, с какой легкостью коммунистическая партия может потерять власть над страной, если только она позволит себе ослабить идеологический контроль, цензуру, если исчезнет страх. Ничто другое подорвать власть партии не может — ни экономические трудности, ни, уж конечно, вражеские шпионы. Главное — не давать свободы.
Логика существования социалистических режимов состоит в том, что, как только происходит малейшее послабление, режим начинает разваливаться.
Суровость урока состояла еще и в том, что боязнь потерять власть сопровождалась у Андропова чисто физическим страхом. Он видел, как в Венгрии линчевали сотрудников госбезопасности. Он не хотел, чтобы нечто подобное случилось и с ним. Считается, что пережитое в Будапеште очень болезненно сказалось на жене Андропова. Она стала прихварывать, и он постепенно лишился полноценной семейной жизни. Осталась одна работа…