КиберLove. Поцелуй за тысячу парсек от Земли
Шрифт:
Я хлопнула ресницами. В глазах стояли слезы. Еще чуть и я разревелась бы.
– Я приду провожать тебя, – Трофим неожиданно крепко обнял меня.
Я слышала, как колотится чужое сердце. Его губы на мгновение прижались к моему лбу.
– Ты давно мне нравишься, – прошептал Лавров. – Я наблюдал за тобой и ждал этого дня, чтобы пригласить на танец.
– Может, и хорошо, что мы улетаем, – я подняла на него глаза. Губы были так рядом. – Здесь нам не разрешили бы встречаться.
– Мне было бы наплевать на запреты. Нельзя ограничиваться близким кругом людей. В секторе «А» мы все
– О!
– Мама сознательно пошла на этот шаг. Нельзя, чтобы у мэра не было здоровых наследников. Некому было бы передать власть.
Я смотрела на Трофима во все глаза. Не знала, что в элитном секторе «А» все так плохо. Да, правящая верхушка и люди на командных постах слишком малочисленны, а я еще с уроков биологии помнила, как страшны близкородственные связи.
– Я не знаю, что сказать, – призналась я.
Выражать сочувствие вроде бы было глупо. Стоило, наверное, поблагодарить за доверие, но я не могла понять, почему Лавров–младший вдруг решил открыть семейные тайны девчонке, с которой только что познакомился.
– Ничего не говори, – Трофим убрал прядку с моего лба. Ласково посмотрел мне в глаза. – Завтра начнется новая жизнь. Я хочу, чтобы ты запомнила это мгновение и мою откровенность. Я не думаю, что мы попадем на один звездолет. Я даже не уверен, что мы окажемся на одной планете…
– Почему ты так решил?
– Не только я. Мэр Западного предела как–то обмолвился, что человечество расселилось на нескольких планетах одной далекой звезды. Они назвали ее Солнечная система–2. У капитанов кораблей явно есть задание, куда нас распределить. Иначе они не стали бы так тщательно изучать личные дела и нашу кровь.
– Кровь? – я нахмурилась. – Я не сдавала никакую кровь.
– Браслет. Помнишь, однажды ночью он вдруг включился на короткое время?
– Нет, я не видела. Я спала. Но жжение пол браслетом почувствовала.
– Браслеты собирают о нас информацию. Биологический возраст, здоровье. Данные отправляют наверх. К звездолетам, – Трофим с тревогой обернулся на мэрию. – Прости, я должен бежать. Мама волнуется. Встретимся завтра. Я обязательно приду.
– До завтра, – сказала я, судорожно хватая Трофима за руку.
Стало невыносимо холодно стоять в центре площади в тонком шифоновом платье. Я не могла поверить, что первая любовь приходит вот так – после единственного танца и недолгого разговора. Или волнение от предстоящей разлуки с Землей настолько сильно обострило чувства?
Лавров сжал мою руку, прежде чем отпустить. Легкое скольжение пальцев по ладоням друг друга, грустная улыбка, и мы разошлись в разные стороны.
– У нас у обеих завтра! Третий челнок! – выпалили Зира, прыгая от нетерпения.
Если бы не браслеты, подруги сейчас забросали бы меня вопросами о сыне мэра. Они не могли не видеть, как мы обнимались. Но площадь давно опустела, и только я удерживала их на месте.
– А у тебя? – Алеля требовательно дернула меня за руку.
–
– Вместе, мы будем вместе! – Зира бросилась обниматься, прихватывая попутно и Алелю.
Когда мы расцепили объятия, я уже не могла сдерживать слезы. Зира кусала губы, которые и без того были пухлыми. Алеля хмурилась.
– А теперь по домам! – скомандовала она. – Неизвестно, что выпало нашим.
Отец ждал меня на пороге.
– Я уже слышал, что браслеты ожили, – произнес он, вглядываясь в мое раскрасневшееся от быстрого бега лицо.
У меня оборвалось сердце. Он слышал. Значит, его браслет по–прежнему молчит. Как же так? Я думала, нас будут отправлять семьями. Я молча протянула папе руку, где на запястье светились синие цифры.
– Что? – из комнаты вышла мачеха. Она дергано вытирала руки о полотенце. Злилась.
– Она улетает завтра, – голос отца сделался глухим.
Нас с ним насильно разлучали, но предъявить претензию или попросить, чтобы исправили ошибку, было некого. За нас уже все решили.
– Как пить дать, семью мэра одним рейсом отправят, – ворчливо заметила мачеха. – Это тебя ни во что не ставят. Быстро забыли, что ты был рожден в секторе «А».
– При чем тут мэр? – устало отбил атаку отец. – Не он решает.
– Ну конечно! Уже давно с мэром Западного предела все обговорили. Это байки для нас, обыкновенных людей, что очередность составляют на звездолетах. Западный мэр сам признался, что отправил все списки в первый же день. Небось, подсуетился…
Я не стала слушать перепалку, ушла в свой закуток. Отстегнула букетик фиалок от платья и поставила в чашку с водой. Вздохнув, села на кровать.
Наше жилище представляло собой одну небольшую комнату, разделенную листами фанеры на три части: кухонную зону и две спальные. Так в секторе «Б» жили все. Жилая площадь была больше или меньше в зависимости от количества человек в семье.
Если численность менялась в ту или иную сторону, то семья переезжала. Говорили, что когда–то наш город насчитывал чуть ли не полмиллиона жителей. В таких квартирах, как наша, стояли двухъярусные кровати в несколько рядов. Готовили на улице и там же ели за длинными столами. Но многие из числа спустившихся в бункер не протянули даже до конца года. И все последующие десятилетия смерть значительно превышала рождаемость.
Как говорил мэр на праздновании последнего Нового года, недалеко то время, когда каждый из нас будет иметь по отдельной комнате. Его слова были печальным свидетельством того, что человечество вымирало.
Строительство новых жилишь в городе никогда не велось. Только ремонтировали старое. Просто некуда было расширяться – бетонный бункер имел свои границы. Хорошо, что постоянные землетрясения сильно не повреждали его. Мэр после каждого латал стены.
Я переоделась и принялась разбирать свое богатство. Как ни хотелось, я решила не брать с собой мамино платье. В дороге всегда лучше быть одетой удобно. Штаны, майка, свитер, курточка, где отстегивалась шерстяная подкладка. На ноги кожаные ботинки. Волосы задумала собрать в хвост подаренной Алелей заколкой. Расческу, зеркало и ленточку сунула в карман брюк. Вот и все. Я была готова к долгому путешествию.