Киевская Русь

Греков Борис Дмитриевич

Борьба русского народа за свою независимость в этот период становится особенно острой, так как перемены, происходившие в Киевском государстве и прежде всего ослабление его военной мощи, в связи с обособлением земель, еще недавно признававших власть киевского князя, будило надежды у соседних народов, готовых расширить свои владения за счет русской земли.

Половцы, отодвинутые было за Дон во время Мономаха, снова начинают надвигаться на южные пределы Руси, и с 60-х годов XII века этот напор степных кочевников достигает снова огромной силы.

Историческая жизнь древней Руси не удержалась на первоначальной территориальной базе, сдвинулась к северу и северо-востоку, северо-западу и западу, постепенно теряя прежнюю ориентировку на юг, стала группироваться

уже вокруг нескольких новых центров, имевших уже не общерусское, как Киев, а местное значение.

Каждая из обособившихся земель обращается в целую политическую систему, со своей собственной иерархией землевладельцев (князей и бояр), находящихся в сложных взаимных отношениях. Эти разрозненные ячейки, все больше замыкаясь в тесном пространстве своих узких интересов по сравнению с недавним большим размахом международной политической жизни Киевского государства, заметно мельчали. Однако внутренняя жизнь этих политически разрозненных миров текла интенсивно и подготовила базу для образования новых государств в восточной Европе и самого крупного из них — Московского.

Мы уже отмечали в истории Киевского государства в XI веке обостряющуюся борьбу двух систем: старой, выражающейся в стремлении удержать господство Киева над огромной территорией с русским и частично нерусским населением, и новой, отрицающей право Киева распоряжаться силами всего государства и выдвигающей новый принцип суверенного существования каждой волости княжества.

Мы видели, как протекала эта борьба при первых Ярославичах.

Мономах с сыном могли только задержать дальнейшее углубление начавшегося распада "лоскутного" государства, но не прекратили его совсем.

Естественнее всего было бы ожидать, что Мстислав передаст Киев своему сыну таким же порядком, как он и сам получил его от своего отца Мономаха. Но вышло не так.

В Лаврентьевской летописи под 1132 г. по этому поводу написано: "Преставися Мстислав сын Володимерь месяца априля в 14 день, и седе по нем брат его Ярополк княжа Кыеве: людье бо кыяне послаша по нь". Вопрос о преемстве киевского стола решили сами "людье-кыяне", т. е. городское киевское вече. В цветущее время Киевского государства ничего подобного не было.

Дети Мстислава Владимировича оказались в распоряжении дяди Ярополка. Он попытался было обеспечить племянников и рассадить их по более выгодным городам, но встретил решительный протест своих собственных братьев. Особую энергию проявил брат Ярополка Юрий по прозвищу Долгорукий, владевший тогда Ростово-Суздальской землей, но не перестававший мечтать о Киеве.

Один из племянников Ярополка, Изяслав Мстиславич, считавший себя обиженным дядьями (Ярополком и Юрием) вошел в соглашение с князьями черниговскими, знаменитыми Ольговичами, потомками одного из "триумвиров" Святослава Ярославича. Это был союз, для Киева не предвещавший ничего хорошего, так как Ольговичи были самыми энергичными и принципиальными сторонниками нового политического порядка, столь определенно выраженного в постановлении Любечского съезда ("каждо да держит свою вотчину"). Ольговичи и сейчас заявили Ярополку, что они желают владеть тем, чем владел их отец ("что ны отец держал… того же и мы хочем"). Если же Ярополк будет этому противться и настаивать на праве распоряжаться всей русской землей, то они снимают с себя ответственность за последствия"…то вы виновати, то на нас буди кровь". Протестовал против действий Ярополка и Новгород: вече новгородское судило Всеволода Мстиславича за то, что он послушал распоряжения Ярополка и бросил было Новгород для Переяславля. Вече изгнало Всеволода и пригласило к себе Ольговича Святослава. Новгородцы были заинтересованы в прекращении войны и послали своего посадника в Киев "мирить кыян с церниговцы".

Ольговичи черниговские в союзе с Изяславом и его братом Святополком Мстиславичами и половцами выступили против Ярополка. Борьба закончилась торжеством Ольговичей. Они утвердились в Черниговщине, а в 1139 г. после смерти Ярополка Всеволод Ольгович даже занял и Киев, прогнав

оттуда попытавшегося было там утвердиться Вячеслава, родного брата умершего Ярополка.

В итоге этой борьбы укрепила свою независимость от Киева не только Черниговская земля, но и Галицкая и Полоцкая и Ростово-Суздальская, Ольговичи выросли в большую силу, т. е. новый порядок стал явно торжествовать.

Энергичный политик, прекрасно умевший использовать с выгодой для себя очень трудные и запутанные положения и побеждать одних своих врагов при помощи других, Всеволод Ольгович (1139–1146) достиг очень больших успехов. Он, оставаясь князем черниговским, владел и значительной частью бывшего Киевского государства. Однако характер его властвования в Киеве говорит о том, что он смотрел на Киев, как на свою добычу, и немудрено, что киевская городская масса относилась к нему враждебно. Не имея возможности восстать (против своего угнетателя, она смогла лишь воспользоваться его смертью, чтобы расправиться с ненавистными ставленниками Всеволода. Очень характерно враждебные ему киевские массы мотивировали свое отрицательное отношение к Ольговичам вообще: "…не хочем быти (у Ольговичей) аки в задничик Киевляне, уже испытавшие свою силу и значение в вопросе выбора себе князя, были недовольны тем, что Всеволод и его брат Игорь, которого пытался навязать им Всеволод в качестве своего преемника, обращаются с Киевом как с наследственной собственностью (это и есть "задница")

Двенадцать дней, последовавших за смертью Всеволода, весьма показательны. Всеволод заранее уже подготовлял почву для посажения на Киевский стол своего брата Игоря. Опираясь на свои силы, умело привлекши на свою сторону верхи киевского общества, он однако не учел выросшего значения киевских купцов, ремесленников и городской народной массы. Выступление этих последних аннулировало волю Всеволода Ольговича.

Городская народная масса собрала вече и решительно отвергла постановление предыдущих собраний аристократических сторонников Игоря. Это вече привлекло к ответу ставленников Всеволода и прежде всего самого кн. Игоря. Игорь боится этого веча, боится также и игнорировать "приглашение" на вече. Он идет на собрание с дружиной, становится с нею в засаду, а не вече посылает более нейтральную фигуру, своего брата Святослава. Святославу пришлось выслушать народные жалобы на насилия предыдущего княжения и обещать от имени своего брата Игоря устранить злоупотребления ставленников Всеволода Ольговича. На этом условии вече согласилось признать своим князем Игоря. Но совершенно очевидно, что вопрос этот был решен далеко не единодушно, так как сейчас же вслед за этим решением киевские городские низы начали расправу с княжеской администрацией и, по-видимому, вошли в соглашение с другим князем, для них более приемлемым, именно с внуком Владимира Мономаха, Изяславом Мстиславичем, князем Переяславским.

Изяслав Мстиславич с войском двинулся на Киев, разбил выступившего против него Игоря и вступил в Киев "с, великою славою и честью". Игорь был низложен и арестован. Изяслав не препятствовал проявлению народного гнева ("взяша имения много в домах и в монастырях").

Ольговичи пытались создать коалицию из своих сторонников против Изяслава. Святослав Ольгович, брат низложенного Игоря, в свою очередь вошел в соглашение с Юрием Долгоруким, князем Ростово-Суздальской земли.

Началась упорная борьба, в которой принимали участие не только русские, но и венгры, поляки, черные клобуки, берендеи, половцы.

В ходе борьбы этой мы можем еще раз ясно- видеть выросшую роль городов. Изяслав был уверен, что киевские горожане, а поскольку решение веча главного города было обязательно и для пригородов с деревнями, то и смерды пойдут за ним против Святослава Ольговича и Юрия Долгорукого. Но ему пришлось скоро убедиться, что это не совсем так. Горожане Киева и Владимира-на-Клязьме смотрели на эту борьбу своими собственными глазами, и Изяслав в ответ на предложение киевлянам выступать вместе, с ним против Юрия и Святослава, услышал от Киевского веча решительный отказ.