КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 1
Шрифт:
Другой моей забавой было ловить учителей на неточностях и изводить их поправками. Дело в том, что я рос головастым малым и знал кое-что за пределами школьной программы. Можно представить, какие обжигающе горячие чувства питал ко мне педагогический коллектив!
А потом всё переменилось. Видимо, я взялся за ум и начал притираться к обществу, пока не исправился окончательно. Этакий винтик социума – не идеальный, но вполне благонадёжный.
И вот тебе на – сейчас, спустя столько лет, у меня вновь сорвало резьбу! В самый неподходящий момент – когда я, может быть, выстраиваю вектор на значительную часть жизни. И в профессиональном
Чем вызван этот рецидив? Что во мне, давно избавившемся от детских бзиков, могло измениться, да ещё так стремительно?
Я думал, думал и думал, мучительно перебирая варианты. Казалось, мозги вот-вот задымятся, и тут в голову с щелчком вошла догадка. А у догадки имелось имя – Славик.
Это казалось невероятным, но я всегда преклонялся перед фактами. А факты были упрямы.
Славик начал учиться в нашей школе с пятого класса. Именно тогда моё поведение резко изменилось в лучшую сторону – какое-то время я сам себя не узнавал. Оставшиеся годы мы проучились вместе. Потом расстались, но он то и дело оказывался рядом. А когда я наконец его прогнал, ко мне очень скоро вернулась прежняя дурь. Словно кто-то её всё это время держал под жёстким прессингом, а потом прекратил давление и отошёл в сторону.
Моё сознание раздвоилось.
«Полный бред! – безапелляционно заявила первая половинка. – Признай, что ты просто обчитался фантастикой. Ну как Славик мог это сделать? Он что – волшебник? Или пришелец с Альфы Центавра?»
«Может, и пришелец, – ответила вторая половинка. – Но это маловероятно. Скорее всего – такой же хомо сапиенс, как и ты, только с очень необычными способностями».
«Как это?»
«А что мы знаем о самих себе, своих возможностях? Галактики разглядываем, квазары пересчитываем, а в собственном мозге до сих пор не разобрались. Думаешь, гении бывают только писателями, художниками, шахматистами?»
«Да пусть он трижды гений, я-то ему зачем? – не унималась первая половинка. – Какой от меня прок?»
«Не знаю, – честно призналась вторая. – Но предположить могу. Что, если мы со Славиком антиподы, но в то же время неразделимы, как Инь и Ян?»
«Чего?»
«Ну вот представь. Скажем, я – огонь, и меня, чтобы не сжёг всё вокруг, время от времени надо заливать. А Славик – переполненный сосуд, из которого приходится регулярно отливать воду. Вот только потратить её можно единственным образом – на тушение огня. Теперь понимаешь? Поодиночке и мне, и ему было тяжело. Но потом нас как-то притянуло друг у другу, и каждый обрёл недостающую половинку. Только я до сих пор ни о чём не догадывался, а Славик давно всё понял. Потому и ходил за мной».
«Понял, говоришь? Так что же он, дубина этакая, мне ни разу ничего не сказал?!»
«Такой человек…»
Первая половинка охнула, и сразу вслед за этим моё сознание вновь слилось воедино.
Я сидел как оплёванный. Всё сходилось. Вот кто годами усмирял рвущегося из меня демона! Наверно, одной нашей встречи хватало, чтобы сковать его на неделю. А я так ни разу ничего и не почувствовал, не уловил связавшую нас невидимую нить. Проглядел, обидел, оттолкнул!
Вновь захотелось надавать себе по морде – теперь уже не от дури, а за дело. Немедленно найти Славика! Но как? У меня не было даже его телефона…
Спихнув кота на диван, я включил комп и начал шарить по соцсетям.
От отчаяния хотелось завыть. Я нервно ходил из угла в угол, пока в голове не прорезалась мелодия телефонного звонка. Машинально взял мобильник, машинально поднёс к уху…
– Привет, – раздался тихий, словно доносящийся из другой вселенной, голос Славика. – Ну, как ты?…
Геннадий Авласенко
«Берёзка»
Осень была поздняя, очень поздняя.
И был лес, которому надоело ждать зимы.
И был человек, который шёл куда-то по осеннему этому лесу.
Куда он шёл? Зачем?
Наверное, человек и сам не знал этого. Он просто шёл. Шёл напрямик, не выбирая даже дороги… шёл, а почерневшая опавшая листва тихо шелестела у него под ногами и словно шептала ему что-то – потаённое, своё…
Но человек не обращал никакого внимания на старческое её шелестение. Он просто шёл, а мысли его блуждали где-то далеко отсюда… они, вообще, не имели никакого отношения ни к этому лесу, ни к холодной поздней этой осени, и уж, тем более, никакого отношения не имели эти мысли к чёрной промокшей листве, по-старчески шелестящей у него под ногами…
Человек просто шёл сквозь лес…
И вдруг на маленькой лесной полянке он увидел берёзку. Берёзка стояла как раз посреди полянки, она была красивая и печальная. И ещё… беззащитная, такая беззащитная, что у человека как-то странно и тревожно защемило на сердце.
Человек подошёл к берёзке, остановился подле неё и некоторое время молча рассматривал растрёпанные жёлтые кудри, мокрые от ненастья.
– Здравствуй, берёзка! – проговорил, наконец, человек.
– Здравствуй! – отозвалась берёзка.
И человек почему-то совершенно не удивился этому. Он лишь вздохнул и осторожно провёл озябшими пальцами по белой прозрачной коре.
– Тебе не холодно? – спросил человек.
– Мне не бывает холодно, – ответила берёзка. – Мне бывает грустно.
– Мне тоже бывает грустно, – сказал человек. – Вот и сейчас мне грустно, сам не знаю почему.
– Тебе и в самом деле сейчас грустно, – сказала берёзка. – Я это ощущаю. Но твоя грусть пройдёт и уже скоро…
И они замолчали… а сверху вновь набежала очередная осенняя тучка, и вновь принялся сыпать сверху мелкий и надоедливый осенний дождик. И человек невольно поправил воротник куртки и тоскливо, без всякой надежды посмотрел на низкое свинцовое небо над головой.
– Я приду завтра! – сказал он. – Я обязательно приду завтра!
– Буду ждать, – ответила берёзка. – Даже если ты не придёшь завтра, я всё равно буду ждать!
– Я приду! – сказал человек и ушёл.
А ночью ему снился сон. Странный, удивительный сон, так не похожий на все прежние его сны…
Во сне человек вновь был маленьким и бежал куда-то по огромному цветущему лугу, бежал босиком, напрямик, без дорог и тропинок. Он бежал по удивительно росной и удивительно мягкой траве, бежал, а вокруг звонко стрекотали кузнечики и весело разлетались в разные стороны яркие разноцветные бабочки. И, казалось, даже воздух вокруг был до самых краёв наполнен терпкими ароматами лета, счастья и детства. Человек бежал босиком, а там, куда он бежал, было что-то, волшебное что-то… и человеку так нужно было, так необходимо было добежать…