КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 1

Сажина Наталья

После одного из процессов, решение которого превратило очередного нечистого конкурента «Лейтенанта» в подобие напоровшегося на айсберг «Титаника», глава ресторанной сети давал очередную пресс-конференцию по итогам завершившейся тяжбы.

Глава был молод, чуть за тридцать. Он был среднего роста, русоволос, с обычным, лишённым всякого намёка на аристократизм, лицом и серыми невыразительными глазами. Тщательно выбрит, аккуратно, даже стильно, пострижен и облачён в неброский, но дорогой, хорошо подогнанный по его худощавой фигуре костюм.

Лейтенант, а это был он спустя пятилетку, плюс-минус, после пережитых им событий, на вопросы корреспондентов отвечал кратко и по делу, не отклоняясь

от темы выигранного процесса. Однако на вопрос корреспондентки со смазливым личиком, представлявшей издательство, далёкое от освещения юридических вопросов, он среагировал нестандартно. Вопрос в общих чертах касался темы: «Как он, бывший сотрудник силового ведомства, „докатился“ до такой жизни?»

Лейтенант оживился, его серые глаза заискрились и даже, казалось, приобрели зеленоватый оттенок. Определённо, девица задела в его душе чувствительную струнку.

– Скажем так, – начал глава ресторанной сети, – сколько я себя помню, я всегда осознавал, что мне нравится процесс поиска. Искать – было моё призвание, но только что именно я призван искать, я, к сожалению, до определённого момента не знал. Не осознавал, если выразиться по-иному. По молодости лет, будучи, как все, «юношей пылким со взором горящим», я между профессией геолога и службой, выбрал второе. – Он набрал в грудь воздуха и, глядя прямо в глаза девицы, которая тщетно пыталась спрятать их под козырьком короткой объёмной чёлки, продолжал:

– Таким образом, думалось мне, я реализую свою склонность к поиску. Органам, как вы понимаете, приходится много чего искать. Информацию, людей, предметы, вещества… Найти и, так сказать, взять. – Возникла пауза, словно Лейтенант что-то вспоминал.

– Так вот, – наконец продолжил он, – в один прекрасный день я взял не того. Мне дали понять: я по жизни ищу совсем не то, что должен! И подсказали, что именно я должен искать.

– И что вам подсказали искать? – спросила девица, держа диктофон на вытянутой руке.

– Вкусы! Гастрономические вкусы! Вкусы будущего, которых сейчас нет и в помине, которые не «хорошо забытое старое», согласно пресловутой пословице! Вкус – это эквивалент счастья! Люди любят вкусненькое, потому что оно делает их счастливыми. Я обрёл миссию – делать людей счастливыми, одаривая их вкусненьким по сходной цене! Тем не менее палитра гастрономических вкусов, которой я одарил, не побоюсь этого слова, человечество, ещё далека от идеала, к которому я стремлюсь в своих исканиях. Я знаю, каков идеал на вкус и не смогу ошибиться, найдя его. Если же не найду, то приложу всё усилия, чтобы его синтезировать и подарить людям!

Глава ресторанной сети закончил свой экспромт.

От корреспондентов посыпались вопросы.

– Откуда вы знаете, какой должен быть идеальный вкус?

– Я сохраню это в тайне, так как ещё не пришло время срывать покровы, – отвечал Лейтенант.

– Это правда, что вы финансируете исследовательскую деятельность некоего Савеля, учёного, известного своими скандальными работами по изучению человеческого мозга.

– Да, это правда. Ищущий должен помогать ищущему.

– Вы согласны с его утверждениями, что среди нас бродят как не вымершие до конца неандертальцы, так и неприкаянные люди будущего, родившиеся раньше времени?

– За неандертальцев не ручаюсь, но тот факт, что люди будущего уже среди нас достоверен на сто процентов.

– Не относите ли вы себя к таковым?

– Кто знает… Кто знает…

– Вы реально верите в то, что пресловутый Савель может создать так называемый «дуромер», аппарат мозгового сканирования, который позволит определять, к чему наиболее пригоден обследуемый в общественной жизни?

– В этом есть рациональное зерно.

– Какое именно?

– Приведу

пример из жизни. Жил-был человек. В детстве его родителям, людям, которым тяжело давался их хлеб, недосуг было приглядываться к своему сыну и вдобавок они порицали его за манеру вечно что-то напевать себе под нос. Шло время. Человек каким-то образом выбрался из того образа жизни, что вели его родители и решил не повторять их жизненный путь. Он завёл семью и отдал своего сына в музыкальную школу. Через несколько лет сын, делавший в музыке незаурядные успехи, переложил на досуге на ноты то, что его отец всё время напевал сам себе. Оказалось, что его отец был прирождённым композитором высочайшего уровня, фактически вторым Бетховеным. Человек стал востребованным композитором, к нему быстро пришли слава и деньги. Но до этого он двадцать пять лет просидел клерком в какой-то богом забытой конторе. Был тем, кого неуважительно называют офисным планктоном. Ему потребовалось всего сорок пять лет, чтобы кто-то заметил и раскрыл его талант. Это история так называемой «ошибке выжившего». А скольких можно будет спасти от житейского прозябания в клетке нереализованных способностей, появись на свете такой аппарат.

– Но разве позволят создать такой аппарат? – раздался чей-то голос из зала. – Он же будет иметь обратный эффект. Кого-то вызволит из вашей клетки, а кого-то, наоборот, начнёт загонять в неё. Мало кто захочет мириться с результатом, не совпадающим с самомнением!

– Время идёт, критерии отбора будут меняться с его ходом. Если сейчас наверху наглые, беспринципные и жестокие, то в будущем их сметут способные и адаптированные к грядущему. Именно такие, что приспособлены к будущему уже сейчас, воспринимающие его как свою естественную среду обитания в силу того, что они по природе своей и есть люди будущего. Таковых, благодаря этому аппарату, станет возможным отделить от нас, ограниченных и ретроградных, чтобы они сделали для всего человечества то, что лучше всего у них получится – качественное, уютное и безопасное будущее!

Александра Пушкина

«Король Лето»

Странное у него было имя – Йошка. Да и сам он весь был странный – не похожий на пацанов из школы. Лопоухий, рыжий, худой. Нескладный и солнечный как одуванчик. Серый подружился с ним сразу, как приехал из Мурманска в Зеленоборский. Может, почуял родственную душу – сам он тоже считался в классе немного странным за привычку, забывшись, говорить будто сам с собой. Как он её ненавидел!

Правда, не так, как летнее одиночество. А на севере сверстников в это время почти не оставалось. Многие уезжали к морю, на всамделишный юг, а не как дурачки всякие – к бабушке в северный посёлок. Хотя море было и здесь, купаться в ледяном заливе даже в разгар лета рисковал мало кто. Поэтому главным сокровищем Зеленоборска для мальчишек оставался лес. Особенно после прошлогоднего карантина в городе. В августе тут можно было собирать ягоду – хочешь, сразу в рот, хочешь, на деньги меняй у местных перекупщиков, а хочешь – домой неси, бабка варенье сварит. Но домой Серый не любил носить – её ж перебирать потом. И руки все чёрные или красные, липкие и сморщенные как от долгого купания. Фу!

В июне – июле на хоженных лесных прогалинах недалеко за домами можно было играть в прятки, войну, путешествия. Строить шалаши или просто жевать бутерброды, сидя плечом к плечу на поваленном замшелом бревне. Лениво ероша носком кроссовки смолянисто блестящие ягодные кусты.

Прямо как сейчас. Лёгкий летний ветер отгонял от разгорячённого лба звенящее комарьё, а нежаркое солнце согревало через тонкую ткань ветровки.

– Глянь! – Йошка тыкнул грязным тонким пальцем куда-то перед собой, где росла кучка стройных сосен.