Кикимора (Ленка) и новый Пигмалион (Ромка)
Шрифт:
– И как это понять? – раздражённо спросил я. – Вчера я доходчиво объяснил дислокацию: кто где спит. И что я вижу теперь?
– А я доходчиво объяснила, что мне нужна отдельная комната. I clearly said? Уеду, перебирайся куда хочешь, а пока я там сплю, а ты здесь! – ответила она, не повернув головы в мою сторону.
Я перенёс свои вещи в спальную,
Ленка промолчала, просто неприязненно посмотрела на меня.
– Отец не звонил?
– поинтересовался я.
– Нет, - ответила она нехотя.
– А твоя мать?
– Нет.
Я пошёл на кухню. В раковине – упаковки от лапши «Доширак» и «Ролсон», пустая пачка от «Юпи», фольга от плавленого сырка, пар грязных тарелок. Могла бы их и помыть. Как она ест эту гадость? – подумал я. Открыл холодильник: почти пусто. Может быть, дома и не всегда готовили. Отец с Марией Фёдоровной и её дочерью приехали из Калуги только несколько дней назад.
Я выпил чашку кофе и лёг спать. Уснул сразу.
***
Следующий день был пятницей. Каждую пятницу тогда в буфете работникам НИИ под зарплату выдавали продуктовые наборы. Получил его и я. Мне нужно было в паспортный стол. Я отпросился на пару часов у Петьки Баркова, он тогда руководителем параллельного проекта был, забрал паспорт с новой пропиской и, заодно, отвёз продукты домой.
По пути я купил булку хлеба, бутылку молока, два десятка яиц и пакет вермишели. Возле подъезда Ленка каталась на роликовых коньках. Одета как чучело: очень короткая белая юбка, с черными вставками по бокам, тонкие колготки с поперечными, белыми и красными, крупными полосами, пластмассовые наколенники, сиреневый джемпер. На голове видавший виды оранжевый картуз с зелёным бубоном и длинным потрёпанным козырьком. Дворовая шпана с интересом наблюдала за её кульбитами.
– Пойдём со мной, – позвал я.
Она согласно кивнула головой. Дома на кухне я выложил на стол продукты: полкилограмма голландского сыра, сливочное масло, две палки полу копчёной
Вплыла на роликах в кухню Ленка.
– Я тороплюсь, отпросился с работы. Приготовь себе что-нибудь из этого. И не ешь ты эту гадость, – кивнул я на пустую упаковку от «Доширак». – Желудок испортишь. Я пошёл, вернусь поздно.
Во дворе предупредил местную шпану:
– Кто мою сестру обидит, хвост поломаю! Причём, в трёх местах сразу!
– Ту, что на роликах? – поинтересовался один из них.
– Именно, – подтвердил я этот печальный факт.
В школьные годы я, хоть и учился хорошо, был драчливым, кто из шпаны не помнит этого, тому старшие подскажут.
В субботу мы тоже работали, но на работу можно было к девяти. Я сварил вермишель, поджарил колбасу с яичницей, достал бутылку молока. Словом, приготовил завтрак для этой девчонки, чтоб совсем не отощала до отъезда. Я по утрам завтракать не привык. Выпил чашку чёрного кофе без сахара, разбудил её. «Завтрак на столе, – предупредил я. – Приду поздно. В обед и вечером сама себе приготовь чего-нибудь или в столовую сходи, не ешь всухомятку и эту отраву: «Ролсон-Доширак».
Домой в этот день вернулся раньше, чем думал, в восемь вечера. Ленка сидела в кресле, у столика с телефоном, читала Ремарка. Отец оставил хорошую библиотеку. Эта девчонка опять меня удивила, накрасила свои ноготки лаком для ногтей разным цветом: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой. На другой руке так же. Что она, дальтоник? Зелёные волосы собраны в два хвостика, перехваченные резинками для волос ярко-ядовитых цветов.
В последующие дни кресло у телефона стало её любимым местечком. Она часто сидела там с книгой в руках. Понятно, что ждала звонка. Ждал звонка и я. Телефон молчал.
Конец ознакомительного фрагмента.