Киллер - хрустальный трон мира
Шрифт:
За окном опустились сумерки, тусклый свет фонаря пытался осветить дорогу ведущую в прославленный институт имени Мориса Тореза. Сидящий за столом секретарь комсомольской организации устало потянулся, учебный год только начался, дел было выше крыши. В первую очередь нужно поставить на учет всех вновь поступивших, конечно для начала проверить личные дела, а то знаете были неприятные прецеденты. Во вторых: готовится к сельхозработам, у первокурсников назначить старших групп, конечно же из вновь избранных комсоргов. В третьих: разобраться с вернувшимися институтскими стройотрядами, наградить
— Риточка, давайте сюда наших развратников, — громко крикнул комсорг своему заместителю.
Буквально через секунду в кабинет вошла толстозадая девица, за ней тащился здоровый бугай, метра под два ростом.
— Ну рассказывайте как докатилось до жизни такой, тут любой бордель отдыхает, — с сарказмом спросил комсомольский вожак.
Конечно про бордель он загнул, вспомнить только чем заканчиваются их заседания. Неделю назад была проверка из столичной организации, после которой накрыли богатый стол (благо финансы на такое необходимое мероприятие всегда выделялись). Выпили, закусили и понеслась комсомольская жизнь, Риточка тогда многих обслужила (конечно не одна, нашлись и другие активистки).
— Я не виновата, само как-то получилось, — толстозадая отвлекла комсорга от приятных воспоминаний.
— Правда? Если захотели перепихнуться, так делайте это тихо и незаметно, а у вас что получилось: скорая помощь, больница, и как финал проктолог! — не сдержавшись вскочил главный комсомолец.
— Это всё Митяй! Ладно я по пьяни своего жениха с другими перепутала, как и они меня со своими, так у этого подлеца девушки никогда не было, какого хера он полез на меня, я что его приглашала? — начала оправдываться Старостина.
— А что ещё мне оставалось делать? Ночью, когда всё было выпито и съедено, возвращаюсь в свою палатку, а там Танька стоит раком без трусов, да ещё и блядски вертит своим задом. Ну кто от такого счастья откажется, вот я и засадил по самое не могу этой толстожопой хотелке, — хмыкнул Митяй.
— Да хрен бы с этим, от неё бы не убыло, но почему зарядил ей в зад, из-за этого у нас начались проблемы! — разозлился комсорг.
Нет, молодежь понять конечно можно, им хочется и можется, тем более вдали от дома. Митяя тоже жалко, его здоровую «елду» обходят все девчонки стороной, даже Ритка не смогла совладать с ней, хотя была способна на многое.
— Что молчишь, знаешь как мне было больно? Потом ещё в больнице зашивали, когда зарастет неизвестно, ты же меня лишил всей личной жизни! — чуть не заревела Танька.
— Побрезговал туда, там же до меня человек семь побывало, сплошное болото, — не подумавши ляпнул Митяй.
— Неужели семь? — пораженно переспросила Старостина.
— Всё с вами ясно, объявим за аморалку по строгому выговору, пока без занесения,
Исключать из комсомола и мысли не было, родители развратников непростые, а крайне полезные. У первой работают на плодоовощной базе, у второго не покладая рук трудятся на Центральном рынке, так что блат везде обеспечен.
Звонок телефона отвлек комсорга от приятных мыслей, на проводе был первый секретарь Московского комитета ВЛКСМ. Поздоровавшись спросил о текущих делах, напомнил о предстоящем ноябрьском съезде. Уже в конце поинтересовался о членстве Ольги Лёд, с какого числа стоит на учёте.
— С ней Сергей Александрович возникли проблемы, девчонка оказалась политически неграмотной, возомнившей себя не пойми кем. Нами было принято решение поставить вопрос об исключении этой морально разложившейся девицы из членов ВЛКСМ, а после и из института, — отчитался комсорг.
— Вы там не охренели часом? Ты хотя бы знаешь кто она, и кто стоит за её спиной? В общем так, даю тебе три дня, чтобы Лёд стояла на учёте. Меня не интересует как ты этого добьешься: уговорами на коленях, целованием рук или ног, результат должен быть один! Не выполнишь, поедешь учить эскимосов французскому, понял?! — после чего в трубке раздались гудки.
Уже позднее, когда он ознакомился с делом Лёд (которое ему показали в кабинете ректора), комсорг понял что дело плохо, девица была не простая.
— Я слышала Петенька, что вы героя Соцтруда собрались исключать из комсомола, неужели правда? — с ехидной улыбкой спросила Мария Кузьминична.
Ответить на это было нечего, комсорг со стоном обхватил руками свою пустую голову, успешная карьера летела под откос, дорога в городской комитет была закрыта. После такого провала его никуда не возьмут, повезет если сможет устроится простым учителем.
— Не знаю поможет или нет, но могу предложить один способ урегулировать ваш конфликт, интересует? — ухмыльнулась Мария Кузьминична.
Утро предсказуемо началось с входного звонка, пришлось надевать халат и идти открывать двери. Не знаю почему, но эта обязанность постоянно выпадает на мои хрупкие плечи, Анастасия никогда не торопится, нежится в кровати до последнего. Странно всё это, прослужить столько лет в уголовном розыске, но так и не научиться быстро вставать, чем она там интересно по утрам занимается?
Открыла двери, а дальше стояла открыв рот, не иначе восточный караван перепутал дорогу. В прихожую заходили и складывали в одну кучу ковры, в другую кувшины, корзины и наши оставленные с Катей чемоданы. Под конец мне протянули дипломат, я медленно его открыла. Сверху лежали несколько красных папок, под ними бумажный пакет, резная шкатулка и фирменная косметика.
— Извините Ольга Викторовна, пришлось задержаться с возвращением вашего багажа, из него пропало несколько личных вещей, половину так и не смогли обнаружить. Верхняя одежда нашлась почти вся, а вот что касается остального…. Сами понимаете, такое никто не отдаст, будет хранить до последнего. Стыдно сказать, вашу юбочку продавали за двадцать пять тысяч, и это не предел. Например ваши э… беленькие, шли гораздо дороже. Мы постарались компенсировать эти потери, плюс небольшие подарки, остальное в письме, надеюсь до скорой встречи, — мужчина в белом, киргизском колпаке, изящно поцеловал мне руку.