Киллер
Шрифт:
На боковом столике, на серебряном подносе стояли графин с коньяком и два бокала, приготовленные для него и хозяина. Подумав, Анискович налил себе коньяку. Это могло быть воспринято как крайняя невоспитанность, но Анискович был уверен, что хозяин оценит это как знак бесстрашия и что эта самоуверенность произведет на него впечатление.
Большинство людей в такой обстановке нервничали бы, но Анискович был так же невозмутим, как всегда в своей жизни. Он посмотрел на свое отражение в овальном зеркале, висящем над камином. Крошечный порез на подбородке, появившийся после утреннего бритья,
Анискович услышал приближающиеся шаги, но сделал вид, что удивился, когда голос за его спиной произнес:
– Простите, что заставил вас ждать, Геннадий Петрович.
Анискович обернулся и слегка склонил голову.
– Встретиться с вами, товарищ Прудников, – честь для меня.
Человек в дверях был высок и массивен. На нем был хорошо сидящий смокинг, который делал его стройнее. Ему было под шестьдесят, но выглядел он на несколько лет моложе. С приветливой улыбкой на лице он казался, да и был по всем отзывам, очень дружелюбным, но Анискович знал, что этот человек на самом деле совершенно безжалостен. Это был глава Службы внешней разведки. Раньше Анискович с ним не встречался.
Он поставил свой бокал и подошел к шефу. Они обменялись рукопожатием, причем Анискович немного уступил Прудникову в крепости пожатия, но лишь самую малость.
– Мне жаль, что нам не довелось встретиться раньше, полковник Анискович.
Взгляд Прудникова упал на бокал с коньяком, затем он посмотрел на графин, и Анискович испугался, не покоробило ли хозяина его поведение, но тот улыбнулся.
– Я смотрю, вы не прочь выпить. Это хорошо.
Прудников отпустил руку Анисковича и подошел налить и себе добрую порцию:
– Я не доверяю тем, кто не пьет.
Анискович внутренне улыбнулся тому, как точно он предугадал правильную линию поведения.
– Я склонен согласиться с вами, – сказал он.
Прудников немного склонил голову в сторону Анисковича:
– Вы сказали это потому, что и в самом деле так думаете, или потому, что я – ваш начальник?
Анискович пожал плечами, ничем не выдав, что видит, как начальник его изучает.
– Понемногу того и другого.
Глава СВР повернулся лицом к нему и улыбнулся:
– Я тут знакомился с вашим личным делом. Очень впечатляет.
– Благодарю вас.
– Нет нужды благодарить меня за то, что я понимаю очевидные вещи.
Анискович видел, что Прудников рассчитывает на ответную улыбку, и не стал его разочаровывать.
– Вы достигли выдающихся успехов, – продолжил Прудников. – Наша организация и наша страна могут гордиться вами.
После небольшой паузы он добавил:
– Вы честолюбивы.
– Да.
– Вы мечтаете со временем занять мою должность.
– Естественно, – кивнул Анискович. Прудников улыбнулся.
– Честолюбие может быть положительной
– Но оно может быть и помехой, даже опасностью, если неразумно пользоваться им.
– Достичь положения, которое даст мне шанс возглавить СВР, я смогу лишь лет через десять. Сегодня я для вас не конкурент.
– А как вы узнали, что мне придется уйти в отставку?
О том, что у Прудникова серьезные проблемы с сердцем, Анисковичу сообщили надежные люди. Через десять лет его не будет в живых, не говоря уже о том, чтобы он мог остаться до тех пор главой СВР.
– Я не знал, – солгал Анискович. – Но если бы вы действительно видели во мне потенциальную угрозу, вы не пригласили бы меня сюда и не сообщали мне о своих заботах.
– А почему?
– Вам было бы гораздо легче затормозить мою карьеру и лишить меня всякой возможности продвижения, причем так, что я бы и не знал о том, что именно вы стоите за всем этим. Но вы достаточно проницательны, чтобы не играть в эти подковерные игры.
Анискович сознательно сделал комплимент неявным, и Прудников неспешно кивнул.
– Отлично. Так зачем же я пригласил вас?
– Понятия не имею.
– Ну а если бы вам надо было сделать предположение?
– Как правило, я не делаю предположений. – Анискович бегло оглядел помещение. – Но судя по тому, что мы беседуем у вас дома, а не в штаб-квартире, либо вам нужна моя помощь в деле, которое вы не можете доверить близким к вам людям, либо вам просто приятно мое общество. Поэтому, если только приглашение на вашу вечеринку не затерялось на почте, можно с уверенностью полагать, что это не второй вариант.
– Это вечеринка жены, – засмеялся Прудников. – Вижу, что не ошибся в вас. Вы совершенно правы, я действительно хочу просить вас оказать мне помощь в деле, которое должно быть завершено в строжайшей секретности. Деликатное дело, которое я могу доверить только вам.
Анискович сделал глоток коньяку и ждал, когда Прудников продолжит.
– Мое внимание привлекло нечто такое, для чего вы подходите больше всего. – Прудников выдержал театральную паузу. Вы помните обстоятельства кончины генерала Баранова?
Анискович почувствовал, что его пульс участился.
– Да.
– И каковы они были?
– Предполагалось, что он, сильно выпив, выстрелил себе в голову.
– А вы не поверили в это.
– Я был уверен, что его убили.
– Были уверены?
– И сейчас уверен, – поправился Анискович.
– Но убийцу вы так и не нашли.
– Не нашел.
– Почему?
– Поначалу казалось, что это самоубийство, и никто не оспаривал этого предположения. Лишь позднее я узнал, что на той неделе, когда погиб Баранов, в тех местах был замечен профессиональный киллер. Прямых свидетельств его причастности к смерти Баранова не было, но Баранов умел наживать врагов, а склонности к самоубийству за ним не замечалось. Я сделал кое-какие запросы, но поскольку дело было внутренним, копать глубоко у меня не было полномочий. ФСБ моими предположениями не заинтересовалась.