Ким Филби - супершпион КГБ

Найтли Филлип

12 февраля Дольфус получил необходимый для удара предлог. В городе Линце (Верхняя Австрия) под предлогом обыска, с целью изъятия якобы спрятанного оружия, полиция и вооруженные армейские подразделения окружили народный дом, где находились учреждения социал-демократической партии. На рассвете из одного из верхних окон здания кто-то произвел выстрел по полицейским. Этот выстрел дал предлог правительственным войскам для нападения на профсоюзные центры, газеты, учреждения и благотворительные службы социал-демократов на территории всей страны, в том числе в Вене и ее окрестностях.

Правительство застало социал-демократов врасплох.

Их лидеры были арестованы до того, как они смогли организовать сопротивление. Рядовые члены партии пребывали в растерянности. Наиболее воинственные

из них бросились к тайникам с оружием, но большинство из них оказалось в руках полиции. Члены «хеймвера», во главе которого стояли профессиональные военные, нападали на рабочих. Два из самых больших поселений рабочих «Карл Маркс Хоф» и «Гете Хоф» были уничтожены артиллерией, более тысячи гражданских лиц было убито, в их числе женщины и дети. Во дворе верховного суда «хеймверовцы» повесили девять лидеров социалистов. Один из них, Карл Мюнихрайтер, был во время стачки ранен. Тем не менее его повесили, доставив к виселице на носилках.

Находясь в доме Колмана, Филби услышал сообщение по радио о введении в стране военного положения. Он и Литци окунулись в развернувшиеся события. Они работали в подпольной организации «Революционные социалисты», являвшейся на скорую руку созданным объединением коммунистов и социал-демократов, которые трудно уживались друг с другом. Их задачей была организация нелегального вывоза из страны разыскиваемых полицией лиц. Это были жаркие дни для молодого англичанина, которому едва исполнилось двадцать два года, дни непрерывных стычек с полицией, разбитых голов, сабельных ран, тайных и опасных ночных действий, жарких споров.

Вскоре Филби проявил смелость. Он находился в рабочем квартале, когда подразделения «хеймвера» открыли по нему артиллерийский огонь. Филби помогал группе рабочих, сумевших выбраться из своих квартир и укрыться в расположенном неподалеку канализационном коллекторе. Эти люди, в основном коммунисты, были одеты в потрепанную униформу своей подпольной организации и поэтому могли быть сразу же опознаны полицией. Филби попытался найти для них какую-нибудь одежду. Он отправился на квартиру корреспондента газеты «Дейли телеграф» Эрика Геде. «Я открыл свой гардероб, чтобы подобрать одежду, — вспоминает Геде. — Когда Ким увидел висевшие в нем костюмы, он воскликнул: «Боже, да туг семь штук. Я должен забрать все. В коллекторе прячутся шесть моих товарищей, раненных, которых ожидает виселица». Геде сложил костюмы в чемодан и позднее с радостью узнал, что Филби удалось переправить этих людей в более безопасное место, а потом по тайному маршруту вывезти в Чехословакию.

Началось повсеместное гонение на левые силы. У Филби укреплялось мнение, что только коммунисты могут противостоять волне фашизма. Разгром движения социал-демократов в Австрии, считавшегося наиболее сильным и организованным в Европе, печальный конец его лидеров, рост нацистских настроений и оправдание преступлений их лидеров — все это оказало на Филби сильное воздействие и укрепило его симпатии к коммунистам, Он все чаще стал открыто высказывать свои левые взгляды. Австрийский журналист Е. X. Кукридж, работавший в нескольких изданиях социал-демократов и позднее поддерживавший контакты с британской службой безопасности, пишет: «Я восхищался Кимом. Молодой англичанин с риском для жизни оказывал помощь подпольному движению за свободу в маленькой европейской стране, которая, очевидно, как таковая его мало интересовала. Он снова проявил смелость, когда во время февральских боев присоединился к осыпаемым снарядами защитникам рабочих поселений, разделяя их трудности, укрываясь вместе с ними в канализационном коллекторе. Некоторых Филби спас. Выполнял крайне нужную работу в качестве курьера.

Но у меня появились некоторые подозрения, когда Филби заявил, что может достать необходимые нам деньги. Он сказал, что поддерживает тесные контакты с советским консулом Иваном Воробьевым и эмиссаром из Москвы, мистическим Владимиром Алексеевичем Антоновым-Овсеенко, который прибыл в Вену сразу после февральского путча. Деньги, о которых говорил Филби, могли поступить только из России, а мои друзья и я не были готовы принять финансовую помощь Москвы».

Английская

писательница Наоми Митчисон, прибывшая в Австрию для оказания благотворительной помощи и опубликовавшая в 1934 году «Венские дневники», которые сыграли большую роль в пробуждении британских симпатий к судьбе австрийских рабочих, записала 2 марта того года: «Вернувшись в гостиницу, я обнаружила несколько сообщений, переданных мне по телефону, и срочную записку от неизвестного человека. После ленча этот человек пришел ко мне. Им оказался молодой приятный коммунист из Кембриджского университета, до крайности обеспокоенный судьбой лиц, арестованных по делу о поджоге рейхстага. Он хотел знать, могу ли я или кто-либо из моих знакомых срочно вылететь в Берлин для выяснения обстоятельств дела». В 1967 году корреспондент газеты «Санди таймc» поинтересовался у леди Митчисон, помнит ли она эту встречу, может ли она подтвердить, что тем молодым человеком был Ким Филби и что ей было известно, что Ким коммунист, потому что «он сам об этом ей говорил». В ответ леди Митчисон заявила, что она хорошо помнит тот день, это, несомненно, был Ким Филби. Ей было известно, что он коммунист, так как «он сам так сказал».

Многие думали, что Ким коммунист, зная, что он вращается в кругу коммунистов. Тедди Коллек, позднее ставший израильским дипломатом и мэром города Иерусалима, вспоминает о встречах с Филби в то время. «Ким входил в круг коммунистов-интеллектуалов, и среди его близких знакомых, насколько мне известно, были убежденные коммунисты». (Коллек позднее оказался единственным человеком, который мог сообщить западным разведкам о связях Филби с коммунистами.) Лилли Дже-русалем, дочь бывшего правительственного чиновника Австрии, едва не оказалась вовлеченной в работу Филби. Она вспоминает: «Ким позвонил и попросил срочно встретиться. Я предложила ему прийти к нам домой, однако он отказался, заявив, что это для него небезопасно. Поэтому мы встретились в неприметном кафе в городе. Ким шепотом попросил меня спрятать в нашем доме свою подругу Литци Фридман, которая ушла в подполье после путча Дольфуса. Я знала, что Литци принадлежит к крайне левому крылу социалистов, но из-за положения своего отца не могла помочь ей».

Очевидно, полиция шла по следу Литци. Поэтому Филби предпринял отчаянный шаг для ее спасения. Они уже находились в близких отношениях, и 24 февраля 1934 года в венском муниципалитете он зарегистрировал брак с Литци. Это была тихая, торопливая церемония. Позднее Литци вспоминала: «Я впервые встретила Кима, когда он только что закончил Кембриджский университет и приехал в Вену для изучения немецкого языка. Он остановился на квартире моих родителей, иногда из дома мы выходили вместе. Он придерживался крайне левых, прогрессивных взглядов. Я была членом нелегальной в то время коммунистической партии, работала в подполье. Ким мне очень нравился, и мы стали жить вместе. Полиция выслеживала активных коммунистов, и вскоре я обнаружила, что она напала на мой след. Одним из путей избежания ареста было заключение брака с Кимом, получение британского паспорта и выезд из страны. Как раз это я и сделала.

Я не могу сказать, что это был полностью брак по расчету, но в его основе лежали расчет и чувство. Однако брак просуществовал недолго. Мы вместе выехали из Австрии. Прибыли в Англию. Насколько я знаю, кроме заключения брака со мной, членом компартии, Ким отношения к коммунистам не имел и в Вене не принимал какого-либо участия в подпольной работе. Через меня он, конечно, знал некоторых коммунистов. Он имел прогрессивные, устоявшиеся левые взгляды. Я уверена, что он не ездил ни в Будапешт, ни в другие города в качестве курьера компартии. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно».

В Москве я ознакомил Филби с этими высказываниями. Они звучали как заклинание. В них проглядывалось желание показать, что проверка одной из западных разведок, на работу в которую Филби позднее поступил, его раннего периода жизни не могла дать каких-либо результатов. Вот что сказал по этому поводу Филби: «Мы предвидели, что рано или поздно Литци спросят о моем пребывании в Вене, и подготовились к этому. Литци сказала как раз то, о чем мы условились. Я тронут тем, что она выполнила нашу договоренность».