Ким Филби - супершпион КГБ

Найтли Филлип

Одной из причин успехов Филби, на мой взгляд, было простое везение. Мензис получил отказ, когда попросил Робертса заняться делом Волкова: он (Робертс) не выносит перелетов и может поехать только пароходом. Тогда Филби воспользовался этой возможностью и предложил свою кандидатуру. Мензис согласился. Пока Филби связывался с МИД для выполнения необходимых формальностей, получал у шифровальщиков СИС кодовые таблицы и прослушал инструктаж по их использованию, сдал дела своему заместителю, упаковал вещи, купил билет на самолет до Каира (первая посадка), прошло три дня. Везение продолжалось: из-за шторма над Мальтой самолет направили в Тунис. Филби прибыл в Каир с опозданием и не попал в тот день на самолет до Стамбула. Когда он, наконец,

добрался до места назначения, британская привычка не работать по выходным вновь помогла Филби.

В пятницу, по прибытии в Стамбул, Филби сразу же связался с советником-посланником Ноксом Хелмом, большим ревнителем протокола, который заявил, что прежде всего следует проконсультироваться с послом.

В субботу утром Хелм сказал Филби, что на следующий день посол примет его на посольской яхте «Магоук», а до этого времени он свободен. После приятно проведенного уик-энда в понедельник утром Филби подробно проинструктировал Рида, который должен был сопровождать его на встрече с Волковым. Таким образом, только после обеда в понедельник они предприняли первую попытку связаться с Волковым.

К делу привлекли Чантри Пейджа, исполнявшего обязанности генерального консула, который по консульским делам поддерживал контакт с Волковым, поэтому мог, не вызывая подозрений, позвонить ему по телефону и пригласить к себе в офис для обсуждения служебных вопросов. Пейдж созвонился с советским посольством, попросил позвать Волкова и провел короткий разговор. Затем он повернулся к Филби и сказал: «Я попросил Волкова. Подошедший к телефону человек назвался Волковым. Но это не Волков. Я хорошо знаю его голос, поскольку говорил с ним десятки раз». Пейдж снова набрал номер, но не пробился дальше телефонистки. «Она говорит, что Волков вышел. А минуту назад она соединила меня с ним».

На следующий день Пейдж позвонил в третий раз. Произошел самый короткий разговор. На этот раз телефонистка сказала: «Волков в Москве». Передавая разговор Филби, Пейдж добавил: «На линии слышался какой-то шум и треск, затем все замолкло». Филби попросил Пейджа позвонить в последний раз, на этот раз в советское генеральное консульство. Через час Пейдж возвратился: «Все плохо. Я не могу ничего понять в этом сумасшедшем доме. О Волкове там никто ничего не слышал».

Филби выдвинул версию, что настойчивое желание Волкова использовать для связи с Лондоном дипломатическую почту явилось причиной его провала. Со времени появления Волкова в британском посольстве до неудачных попыток восстановить с ним контакт прошло почти три недели. Обозленный неудачей и чувствуя ответственность за судьбу Волкова, Рид набросился на Филби. Он хотел знать, почему из Лондона никто не смог приехать раньше. Филби отмел вопрос легкомысленным замечанием: «Извини, старина. Это дело вошло в противоречие с отпускными планами «некоторых лиц».

Рид настойчиво стремился узнать у Филби, что случилось в Лондоне, но прямого ответа получить не смог.

Филби пытался сменить тему разговора, вел себя неискренне. «Наконец, я пришел к выводу, — заявил мне Рид, — что Филби или преступно некомпетентный человек, или сам является советским шпионом». Позднее на одном дипломатическом приеме Рид рассказал о своих подозрениях коллеге из посольства США в Анкаре. В то время ЦРУ еще не было создано, УСС сворачивало свои дела, и у американца не оказалось знакомых в спецслужбах США. Поэтому вряд ли рассказ Рида дошел до Вашингтона в такой форме, что мог причинить ущерб карьере Филби. Руководство СИС приняло довод Филби, что причиной провала Волкова было его настойчивое желание использовать для связи с Лондоном дипломатическую почту. И на этот раз везение не оставило Филби.

Через несколько недель советский военный самолет неожиданно приземлился в стамбульском аэропорту. К взлетной дорожке на большой скорости подошла автомашина, из которой на носилках вынесли сильно забинтованного человека и погрузили в самолет, который

сразу же взлетел. Представляется, что увозили «несчастного» Волкова. Я написал Филби об этом, но кроме «Волков был негодяем и получил все, что заслужил» ничего от него не услышал. В то же время у меня не осталось сомнений, что Филби с риском для себя принял меры для нейтрализации Волкова, поскольку был убежден в том, что Волков может его разоблачить и фраза последнего «о начальнике контрразведывательного подразделения в Лондоне» относится именно к нему.

Реальность теории Питера Райта о том, что Волков имел в виду Роджера Холлиса, зависит от перевода на английский язык выражений Волкова, в которых он описывал характер работы советского агента, внедренного в британские спецслужбы. Тут возникает вопрос не только о знании русского языка, но и о жаргоне и выражениях, используемых в советской разведке. Например, означает ли по-русски выражение «исполняет обязанности начальника подразделения» то же, «что человек является начальником отдела?» Означает ли слово «подразделение» часть более крупной организации или какое-то самостоятельное ведомство? Кого Волков имел в виду — Филби или Холлиса — зависит от того, какую точку зрения принять.

Разрешением только этой загадки в течение более двадцати лет занималось большое число сотрудников британской контрразведки МИ-5, однако дело с места не сдвинулось. Стенографической записи беседы с Волковым не существует. Джон Рид делал заметки и в тот же вечер написал отчет, однако, по собственному признанию, он не знаком с идиоматическими выражениями, используемыми в советской разведке, и смог понять не все подробности рассказа Волкова.

А почему бы не рассмотреть еще одну наиболее неприятную версию. Волков был подставной фигурой, и его использовали для реализации мастерски разработанного дезинформационного плана, предназначенного или для защиты внедренных в британские спецслужбы агентов, или, что наиболее вероятно, просто для того, чтобы загрузить МИ-5 бесполезным и бесконечным поиском мистических советских агентов. Если именно это было целью русских, они более чем преуспели.

Но не это заботило Филби. Он был твердо уверен, что Волков «вычислил» его, поэтому был вынужден принять меры к своему спасению.

ГЛАВА XI. ГОТОВЯТ НА ДОЛЖНОСТЬ ШЕФА СИС

Список лиц, награжденных к новому, 1946 году, был довольно длинным — страна выражала свою признательность многим ее гражданам за работу во имя достижения победы в недавно закончившейся войне. Среди них был и Гарольд Адриан Рассел Филби, представленный к ордену Британской империи, третьему по важности и только двумя ступенями ниже награды, возводящей в рыцарское достоинство. Филби добился успеха. Он был не только одним из немногих непрофессионалов, поступивших на работу в разведку в годы войны, которых оставили на работе в СИС. Он был единственным непрофессионалом, награжденным высокой наградой. Это открывало перед ним перспективы дальнейшего продвижения по службе — высшие служебные эшелоны СИС теперь были открыты перед ним.

В Москве Филби рассказал мне интересную историю относительно получения им ордена. «Я как раз читал книгу Энтони Кейс Брауна о Мензисе, — начал он. — Он сочинил захватывающий рассказ о моем награждении. Оказывается, я пригласил в тот день в Лондон Джеймса Энглтона, который работал в это время в резидентуре американской разведки в Риме и находился в отпуске, чтобы он вместе со мной отправился в Букингемский дворец. Далее, цитируя Энглтона, Браун пишет, что якобы на пути из Букингемского дворца я неожиданно заявил ему: «Что нашей стране не достает, так это хорошей дозы социализма». После этого Энглтон заявил Аллену Даллесу (с 1953 по 1961 год занимал пост директора ЦРУ), что я высказывался, как коммунист, и что с тех пор у него зародились сомнения относительно моей лояльности.