Ким Филби - супершпион КГБ

Найтли Филлип

О встрече с отцом Филби написал следующее:

«Он встретил меня в Джидде, и мы совершили короткую поездку в Эр-Риад и Альхарадж. Это было мое первое знакомство со страной, которой отец посвятил большую часть своей жизни. Ни тогда, ни позже у меня не возникло желания следовать его примеру. Бескрайние просторы, чистое ночное небо и прочие прелести хороши лишь в небольших дозах. Провести жизнь в стране с величественной, но совсем не очаровательной природой, среди людей без очарования и величественности, было для меня совершенно неприемлемым. Невежество и высокомерие дают плохое сочетание, а оно в Саудовской Аравии было в избытке. А когда к этому добавляется

внешний аскетизм, тогда сочетание невыносимо».

В Стамбуле Филби нашел прекрасную виллу в Бейлер-бее на азиатском берегу Босфора. Из виллы открывался прекрасный вид: вдали виднелись минареты софийской мечети, невдалеке, на берегу Босфора, находились развалины старой крепости. Дом был очень просторным, фруктовый сад спускался до самой воды. Вилла находилась рядом с пристанью, что позволяло Филби курсировать каждый день на пароме между Азией и Европой, где располагалось генеральное консульство. Арендная плата включала право на пользование частным участком, где водились омары.

Вскоре к Филби приехали Айлин и их четверо детей. Они прибыли пароходом. Детям жизнь в Турции очень понравилась — она казалась им сплошным нескончаемым праздником. Они играли в саду, плавали в Босфоре и летом загорали настолько, что, если бы не русые волосы, их бы принимали за турецких детей. Вскоре, судя по всему, Филби вошел в жизнь дипломата в одном из наиболее экзотических и интересных мест, доступных сотруднику его ранга. Нескончаемым был поток приемов, обедов, пикников, морских прогулок. «Я удивлен, почему бы не снять автобус и не развозить одних и тех же людей на одни и те же приемы», — писал он в Лондон своему другу.

Тайная жизнь Филби в Турции была совершенно иной. У этой страны очень протяженная граница с Советским Союзом и с Болгарией. В 1940 году Сталин претендовал на часть восточной Турции. Он также хотел получить право на создание баз в проливах Босфор и Дарданеллы — главных морских путях советского судоходства. Для защиты своей независимости турки обратились за помощью к западным странам. В соседней Греции бушевала гражданская война, ее исход склонялся в пользу коммунистов. Стамбул — город многонациональный. В нем проживали турки, армяне, грузины, болгары и албанцы, поддерживавшие тесные связи со своими родными местами в странах за «железным занавесом». Таким образом, этот город был раем для шпионов, однако в течение трех лет пребывания в Турции больших успехов Филби не добился, и не потому, что был ленив, неразворотлив или потерял интерес к шпионскому ремеслу. Причиной этого был характер выполнявшейся им в то время работы. Сыграло свою отрицательную роль и то, что место его работы оказалось таким непродуктивным.

Турецкие власти каких-либо проблем не создавали. В отношении сотрудников иностранных разведок, обосновавшихся в Стамбуле, они заняли простую и ясную позицию: поскольку их деятельность приносила валюту Турции, власти позволяли им все, пока это делалось скрытно. По их мнению, Филби вел себя в этом отношении прекрасно. Когда Филби позвонил корреспондент одной из стамбульских газет и попросил у него интервью для статьи, которая будет называться «Шпионы Стамбула», Ким отказал ему.

Турецкие власти отметили, что Филби много времени проводит со студентами из балканских стран, часто посещает приграничные с Советским Союзом районы, особенно в окрестностях озера Ван. Поскольку Филби установил хорошие отношения с начальником стамбульского отделения управления безопасности, имевшего кличку «тетушка Джейн», которому «рассказывал» о своей деятельности, его почти не беспокоили.

Проблема

состояла в том, что качество разведывательной информации было слишком низким. Турецкие власти придерживались принципа, что только они могут опрашивать беженцев из коммунистических стран и вести допросы задержанных контрабандистов, деятельность которых на советско-турецкой границе они до поры до времени терпели. Полученную таким образом информацию они передавали сотрудникам западных разведок. Но, по словам Филби, турки не умели ставить нужных вопросов и всегда с доверием относились к полученным в ходе допросов ответам.

Другим источником информации были эмигрантские группы. Но они быстро поняли, что шпионаж может быть доходным делом, поэтому оказывалось, что почти каждый болгарский или румынский эмигрант до отъезда из своей страны «создал там шпионскую сеть», которую за деньги готов предоставить в распоряжение Филби. «Масса времени уходила на то, чтобы разобраться в таких «доброжелателях». Это было необходимо и для того, чтобы решить вопрос о сумме денег, которую им можно было выплатить, — писал Филби. — Мы редко преуспевали в этом деле, и я уверен, что, несмотря на принимаемые меры предосторожности, многие эмигранты просто дурачили нас».

Когда работы с беженцами из соцстран было мало, Филби подобно большинству сотрудников СИС пытался вербовать агентов из числа британских эмигрантов. По мнению офицеров британской разведки, у находившихся за границей английских бизнесменов были качества, которые делали их более отзывчивыми на предложение о сотрудничестве по сравнению с другими категориями иностранцев. Как-то сэр Дик Уайт, бывший генеральный директор СИС, рассказал своему французскому коллеге о том, что СИС «завалена предложениями от британских бизнесменов за рубежом, желающих немного заняться шпионским делом». Удивленный француз заметил, что, «когда наш бизнесмен находится за границей, к подобным делам он не хочет даже прикасаться».

Однако Филби вскоре обнаружил, что британские бизнесмены, располагавшие возможностями снабжать его полезной информацией, не проявляли к этому никакого интереса. «Они рисковали бы слишком многим: у них были обязанности перед самим собой, своими семьями, даже перед своими держателями акций. Обычно они, как правило, соглашались передавать все, «что попадется под руку», и это обычно были никому не нужные сплетни. У них не хватало патриотизма, чтобы брать на себя риск и систематически заниматься сбором разведывательной информации. Я не мог предложить им того, что по побуждающей силе превосходило бы выгоды, которые они получали, например, от нефтяных компаний или промышленных фирм. Мой интерес ограничивался просьбами штаб-квартиры СИС получать информацию в отношении турецких портов, фактически построенных британскими концернами».

И это негодовал человек, работавший на русскую разведку! Филби возмущен тем, что не смог убедить британских бизнесменов помогать СИС, которую он фактически медленно разрушал. Разве Филби, как профессионального разведчика, не раздражало поведение своих соотечественников-бизнесменов, проявлявших так мало патриотизма и так много коммерческой осторожности. В беседах с Филби в Москве я убедился в том, что это именно так и было. Он уважал твердо высказываемую убежденность, даже если это не совпадало с его взгляда-ми. Конечно, следует иметь в виду его желание добиться успеха на разведывательном поприще, поскольку это способствовало бы его продвижению по службе. Как указывает Хью Тревер-Роупер: «Филби знал, что к повышению ведет лишь результативная и честная работа».