Ким Филби - супершпион КГБ
Шрифт:
«Позднее по предварительной договоренности Филби посетил индийскую миссию. Он хотел выяснить, могу ли я выдать ему индийский паспорт. По словам Филби, пришло время для продления британского паспорта, и он сталкивается с трудностями, поскольку он и Сент-Джон родились за пределами Соединенного Королевства, соответственно, в Индии и на Цейлоне. Я ответил, что, к сожалению, помочь ему не смогу, поскольку индийское гражданство предоставляется после семи лет непрерывного проживания в Индии. Филби выглядел по-настоящему разочарованным».
История Филби по поводу трудностей с его британским паспортом не выглядит правдоподобной, поскольку при побеге он оставил только что полученный британский паспорт. Действительной причиной его попыток получить индийское гражданство,
Последние годы пребывания Филби в Бейруте резко контрастируют с первыми. Под давлением Эллиотта, часто выезжая в командировки, испытывая финансовые трудности, у Филби было мало покоя, и забвение он стал искать в алкоголе. Затем он перенес два удара. 30 сентября 1960 года умер его отец. Лето Филби-старший обычно проводил в Лондоне, следуя своему обычному распорядку: завтракал и обедал в «Атенеуме», а к вечеру выезжал играть в крикет в «Лорд». В августе он находился в Москве на конгрессе востоковедов, возвратившись в Лондон, недолго отдыхал с семьей в Фалмауте, а затем отправился в Саудовскую Аравию. Чтобы «проветриться», остановился в Бейруте у Кима и Элеоноры. Состоялось несколько вечеринок, на которых Сент-Джон до позднего времени доказывал свою точку зрения по разным вопросам, начиная с политики в регионе Среднего Востока до смысла жизни.
Последняя вечеринка состоялась на квартире у Джона X. Фистер, ранее писавшего статьи для журнала «Фор-чун», и его жены-американки. Сент-Джон был «в ударе», до утра развлекал собравшихся, которые были в два раза моложе его, и уехал только потому, что по пути домой хотел завезти Кима и Элеонору в ночной клуб. Наутро он почувствовал себя плохо, у него появились трудности с дыханием, и Ким вынужден был без промедления доставить его в госпиталь, где доктора поставили диагноз — острый сердечный приступ. Он потерял сознание и, придя в себя лишь на мгновение, вымолвил: «Боже, как я устал». К вечеру Сент-Джон умер. Ему было семьдесят пять лет. На следующее утро Ким организовал скромные похороны на мусульманском кладбище, расположенном в бейрутском районе Баста. На надгробном камне высечена надпись: «Величайшему из исследователей Аравии».
После смерти к Сент-Джону пришла слава, которую он так искал всю жизнь. Со всего света поступали сообщения, в которых возлагалось должное его достижениям. В 1973 году Элизабет Монроу, профессор колледжа святого Антония Оксфордского университета и известный специалист по Среднему Востоку написала его подробную автобиографию, что считалось большой честью. Монроу писала: «Всю свою жизнь Сент-Джон действовал, исходя из самых высоких побуждений, считая, что в свободной стране он имеет право думать, как ему нравится, и говорить то, что считает нужным, о неисполненных Великобританией обещаниях, или о своем осознанном неприятии войны».
Смерть отца оказала на Кима настолько сильное воздействие, что он ударился в запой, длившийся несколько дней.
Сожалел ли он о том, что так и не сказал Сент-Джону о своей преданности другой стране, поскольку был не уверен в его реакции? Несмотря на свои диссидентские взгляды, Сент-Джон остался настоящим преданным своей стране англичанином: читал «Таймс», играл в крикет, следил за появлением списков награжденных, посещал свой лондонский клуб, имел характерные для англичанина убеждения. «Если бы он прожил немного дольше и узнал правду, — писал Филби о своем отце, — он, конечно, был бы поражен, но ни в коем случае не выступил бы против».
Филби еще не пришел в себя после смерти Сент-Джона, когда его настиг другой удар. В апреле 1961 года был арестован и обвинен в нарушении Закона об официальных секретах еще один сотрудник СИС — Джордж Блейк, который завоевал массу наград за свою бесценную работу в Берлине на благо Великобритании (Блейка «заманили» в Лондон из Ливана, где он обучался в школе арабского языка). Все это время Блейк работал на русских. Блейк признал свою вину.
27
Блейк просидел только пять с половиной лет и затем сумел бежать из тюрьмы «Уормвуд — Скрэбс», расположенной в западном районе Лондона. Он бесследно исчез. Только через год объявился в Москве, где проживает и сейчас. — Прим. авт.
Филби был шокирован и озадачен. Не было никакой опасности в том, что какие-то показания Блейка будут инкриминированы Филби, поскольку советская разведка руководила каждым в отдельности, и они не знали об истинной роли друг друга. Но разоблачение Блейка было еще одним триумфальным успехом британской контрразведки, и суровость приговора (такого продолжительного срока мало кто ожидал), очевидно, испугала Филби. Он быстро покатился вниз, периоды запоя стали более частыми. И он настолько пропитался алкоголем, что временами двух рюмок мартини было достаточно, чтобы сбить его с ног. Его друзья стали реже бывать у него. Они жаловались, что им трудно выносить непоследовательность Филби и постоянные жалобы Элеоноры на нехватку денег.
«Выходы в свет» превратились в настоящую пытку для Элеоноры, которая беспокоилась о том, какую очередную «шутку» выкинет ее муж. Их друзья стали уже привыкать к такому положению, когда Филби напивался до «положения риз» и с остекленевшим взглядом лежал на полу. Элеонора рассказывала друзьям, что по ночам Кима мучают страшные кошмары и нередко он просыпается с диким криком, взывая о помощи.
Их друзья пытались организовать коллективные мероприятия таким образом, чтобы как-то ограничить доступ Элеоноры и Филби к спиртному (Элеонора к тому времени начала пить так же много, как и Филби). Они стали приглашать их на пикники за город, предлагая подвезти туда и доставить обратно. Но по пути Филби, как правило, заявляли, что им нужно захватить почту в отеле «Норманди», где они быстро выпивали пару рюмок в баре. За городом Ким и Элеонора «приканчивали имевшееся вино», затем Филби, отправлялся в ближайшее кафе, откуда приносил целый бумажный пакет маленьких бутылочек со спиртным. В течение дня он и Элеонора выпивали до 50 таких бутылочек. К концу пикника их доводили до машины, и всю дорогу до Бейрута они спали.
Ким иногда брал Элеонору с собой в командировки, и вскоре во многих странах Среднего Востока они стали известны своим шумным поведением. В течение нескольких лет после побега Филби бармен одного из амманских клубов (Иордания) развлекал своих гостей рассказом о том, как подвыпившая чета Филби разыгрывала «бой быков»: бумажная салфетка использовалась в качестве плаща, а они поочередно играли то роль быка, то матадора.
В апреле 1962 года в Бейрут прибыл на своей яхте Аристотель Онасис. Одним из гостей на борту яхты был Ф. В. Д. Дикин, ректор колледжа святого Антония Оксфордского университета, который вместе с Филби учился в Вестминстерской школе и сделал прекрасную военную карьеру во время военных действий в Югославии. Он встретился с Филби, и целый вечер они провели в воспоминаниях. У Дикина создалось впечатление, что Филби наслаждался компанией своего старого знакомого, не хотел уходить, но чувствовалось, что он был на грани нервного срыва.
Незначительные события вызывали у Филби приступы глубокой депрессии. У него был любимый лисенок Джеки, подаренный друзьями, когда ему было всего несколько недель. Филби приручил лисенка и был безмерно рад, когда «открывал у лисенка человеческие черты»: однажды он увидел, как Джеки вылизывает пролитое виски, в другой раз — сосет мундштук его трубки. Он сделал много фотографий лисенка в разном возрасте и, наконец, написал о нем статью «Лисенок, который остался жить с нами» для журнала «Кантри лайф».