Ким Ир Сен
Шрифт:
Понимая, что сил на оборону Пхеньяна не остается, генерал Уокер отдал приказ оставить город, предварительно взорвав мосты через Тэдон. 6 декабря был освобожден Пхеньян, а к Новому году китайско-северокорейские войска вышли к 38-й параллели. На восточном побережье части 10-й дивизии генерала Алмонда пришлось перевозить из порта Хыннам в Пусан на кораблях. Эта самая крупная в истории США морская эвакуация напомнила многим операцию «Динамо», когда в 1940 году прижатые к берегу у Дюнкерка немецкими войсками английские и французские части спешно вывозили морем в Великобританию.
За время наступления добровольцев войска ООН потеряли порядка 23 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Китайцы и северокорейцы
28-летний Мао Аньин погиб в конце ноября во время налета американской авиации на штаб Пэн Дэхуая, где он служил переводчиком. Аньин воспитывался в ивановском интердоме в Советском Союзе, где его звали Сережей. Во время Великой Отечественной он написал три письма Сталину с просьбой отправить его добровольцем на фронт. В конце концов ему удалось попасть в школу сержантов, затем — в военную академию и, уже в конце войны, — на 2-й Белорусский фронт, где он участвовал в боях. После победы Аньин вернулся в Китай, а осенью 1950 года вновь попросился добровольцем на войну, теперь на Корейскую. Отец не стал его удерживать.
Узнав о смерти старшего сына, Мао несколько дней просидел в кресле, куря сигарету за сигаретой. Он осунулся и похудел, но вида не подал. «Такова война, без жертв не обходится… Погиб простой боец, не надо делать из этого особое событие, потому что это мой сын».
Этот случай, как и похожее поведение Сталина, отправившего на войну своих сыновей, один из которых — Яков — погиб в плену, часто считают примером жестокости обоих коммунистических правителей. Мол, даже детей своих не жалели. Однако сам факт того, что их дети воевали, а не отсиживались в тылу, вызывает уважение. А сыновей оба жалели, просто считали, что вождь не имеет права показывать слабость.
Вступление китайцев в боевые действия вызвало в Вашингтоне дискуссию о том, что делать дальше. Макартур предлагал расширять масштабы войны: открыть против КНР второй фронт с помощью Чан Кайши, а также провести ядерные бомбардировки ее территории. Возможность использования ядерного оружия не исключил и Трумэн. В итоге от такого сценария отказались, но вовсе не из-за гуманизма. Главным приоритетом для Вашингтона оставалось сдерживание СССР. С одной стороны, ядерных бомб было не так много, чтобы разбрасываться ими в Корее. А с другой — неизбежное в этом случае распространение войны на Китай вовлекло бы США, по выражению одного из генералов, «не в ту войну, не в том месте, не в тот момент и не с тем противником».
Вопрос с использованием американцами бактериологического оружия, в чем их обвиняли КНДР и СССР, окончательно не прояснен. Зато активно применялись бомбы, начиненные белым фосфором, термитом и напалмом. В фильме «Апокалипсис сегодня» есть знаменитая сцена уничтожения джунглей во время войны во Вьетнаме напалмом. Однако задолго до этого в Корее американские летчики заливали им села и города, сжигая их жителей заживо. Советский дипломат Виктор Тарасов вспоминал, как выглядел город Синыйджу до и после «химической обработки» с воздуха: «Уезжать из Синыйджу не хотелось. Город казался уже своим, хотя и временным, домом. Я изучил его центральные улицы, небольшие ресторанчики, где подавали непритязательные местные закуски из кур и кимчи — сочной корейской капусты и фасоли, политой жидкой соей… Но то, что вскоре случилось с Синыйджу, трудно было предположить: город был буквально стерт с лица земли… Когда я вновь попал туда, местность была неузнаваема. Как оказалось, американские самолеты безжалостно обливали город по окружности морем напалма и затем методически квартал за кварталом сметали все живое. Вокруг лежала выжженная и мертвая земля, местами покрытая изморозью после холодной ночи» 23.
С отходом войск ООН из Северной Кореи встал вопрос, кто будет отвечать
Сталин обращал особое внимание на то, что военные советники, прошедшие Великую Отечественную, повинны в неудачах войны еще больше, чем неопытное корейское командование. Был ли он прав, жестко критикуя своих людей в Пхеньяне?
В целом сталинские оценки хода боевых действий, его рекомендации, анализ ситуации и предвидение путей ее развития показывают глубину его стратегического мышления. И те ошибки, на которые он указывал Штыкову и Васильеву, имели место. Кто-то должен был ответить за поражение страны-сателлита СССР. Однако очевидно и то, что КНДР не могла противостоять в одиночку США и союзной коалиции. И наши военные советники, которые не имели права даже выезжать в войска за 38-ю параллель, принципиально изменить ничего не могли. Без китайцев все равно было не обойтись…
В конце ноября Штыков и Васильев были отстранены от исполнения обязанностей «за просчеты в работе, проявившиеся в период контрнаступления американских и южнокорейских войск в северных районах Кореи» и отозваны в Москву. Ким Ир Сен и совпосол успели сблизиться и даже сдружиться. «Ну что же, видимо, и мне нужно подать в отставку с поста главнокомандующего», — сказал он Штыкову на прощание 24.
Особенно строгим сталинское наказание не было. Штыкова понизили в звании до генерал-лейтенанта и уволили из рядов Вооруженных сил СССР, однако он продолжил партийную карьеру, став заместителем председателя исполкома Калужского облсовета. Позже Терентий Фомич был восстановлен в воинском звании, работал первым секретарем Новгородского обкома партии, а затем вернулся на Дальний Восток в должности первого секретаря Приморского крайкома КПСС.
Новым послом и по совместительству главой военных советников был назначен генерал-лейтенант Владимир Разуваев. Уроженец Курской области, фронтовик, в годы Великой Отечественной командующий 1-й Ударной армией, Разуваев оставался в Корее до конца войны.
В руководстве Северной Кореи кто-то тоже должен был отвечать за ошибки. Такова логика системы: либо вождь найдет и накажет виновных, либо виновным быстро назначат самого вождя. Эту важную задачу Ким Ир Сен решил на III пленуме ЦК ТПСК второго созыва, который открылся 21 декабря в городе Канге. Он выступил на нем с длинной разгромной речью, обрушившись с критикой на многих высокопоставленных партийцев и военных. Доклад был настолько резким, что публиковался с купюрами.
Подводя итоги пяти месяцев войны, Ким Ир Сен подробно остановился на плюсах и минусах пройденного пути. Среди позитивных итогов он называл своевременное создание и организацию КНА, сплачивание народа вокруг партии и армии, помощь, полученную от братских народов СССР и Китая, и героизм корейского народа, который становится «знаменем освободительного движения народов колониальных стран». Кроме того, отмечал он, в ходе войны КНА получила серьезный боевой опыт, а у противника увеличиваются трудности.