Киммерийский аркан

Боровых Михаил

– У бродяг нет рабов. Они убивают пленных, приносят их в жертву своим предкам.

– Больше твои люди ничего не находили?

– Не все мои люди вернулись. Должно быть, охотятся в безлюдных землях. А что твои люди, тамыр?

– Я все еще жду их. Конечно, может быть, они и охотятся, но дичи я что-то тоже не вижу. Ты видел стада сайги?

– Нет. Ни сайги, ни богю, ни бродяг. Всех как будто унесло черным вихрем.

Дагдамм усмехнулся, вспомнив, какой участи он только что пожелал тамыру, а Ханзат, отнеся эту улыбку на счет своего остроумия, громогласно захохотал.

Дагдамм

ожег бок коня плетью, послал его галопом. Нужды к тому не было, просто захотелось ощутить восторг скачки.

X. Столкновение.

Скакун у него был один из лучших в Орде, плод многолетней работы лучших конюхов, которые смешивали крови самых разных лошадей, привезенных в ставку кагана со всего мира. Ростом он был почти так же высок как тягловые тяжеловозы, но вдвое легче и отличался сухопарым сложением. Жизнестойкость у него была от коренастых степных лошадей, скорость бега от легких иранистанских. Длинноногий и длинношеий, сильный и выносливый, конь был, правда, исключительно некрасив, окрасом напоминая разве что засохший помет, и отличался столь свирепым нравом, что Дагдамм был весь искусан, пока сумел смирить характер животного. Имя у коня было звучное, но обыкновенное - Вихрь.

Дагдамм мчался по равнине, оставив позади не только неповоротливую громадину основного воинства - его уже было почти невозможно разглядеть в плывущем воздухе, лишь какая-то движущаяся полоса на горизонте, но и свой собственный передовой отряд.

Несколько всадников тоже послали коней галопом, хотели догнать Дагдамма, но где им было состязаться с Вихрем.

Равнина стала чуть подниматься вверх, плавный склон немыслимо древней, осыпавшейся горы сменил плоскую как поверхность спокойного озера, низменность, а потом через полмили началась гряда холмов.

Вихрь начал уставать, но Дагдамм не давал ему сбавить шаг, пусть пробежится по-настоящему, пусть ощутит тяжесть седока.

Он еще раз хлестнул Вихря, конь прибавил шагу, вынеся всадника на плоскую вершину холма.

И тогда Дагдамм резко осадил коня, от чего Вихрь заплясал на месте.

Киммерийский царевич привычно схватился за меч, но убрал руку.

Он смотрел вниз, в долину. Сначала ему показалось, что он смотрит на взволнованное озеро. Но потом Дагдамм понял, что это если и озеро, то вместо капель воды наполняют его люди. В низкой долине, на берегах полупересохшей реки раскинулся огромный лагерь.

То там, то здесь высились большие шатры, должно быть предназначенные для предводителей.

Издалека невозможно было различить лиц, но стать и повадки безошибочно указывали, что люди - сплошь мужчины, привычные держаться в седле. Это была не перекочевка племени, а следование войска.

Откуда оно взялось, и почему никто прежде не заметил появление в самом сердце степи самое меньшее семи тысяч человек?

Дагдамм спустился с холма.

Неведомая армия стала ближе. Теперь он уже видел и густые бороды, и железные доспехи, и горбоносые лица, и кривые мечи, длинные пики, украшенные флажками. Ветер подхватил одно из знамен, развернул его и Дагдамм увидел языки пламени.

– Проклятье!
– вырвалось из груди Дагдамма.
– Проклятые аваханы!

Появление аваханов

так далеко на северо-западе объясняло все. И безлюдье степи, лишенной бродяг и следы больших караванов, явно не имевших отношения к исходу богю.

Аваханы просто перебили и пленили всех бродяг, а те, что уцелели, должно быть бежали в северные леса. Быть может, аваханы перебили и богю, или их пути с богю разошлись.

Этого Дагдамм не знал.

Знал он только, что перед ним враг, намного более могущественный, чем все, кого отец, да правит он девяносто девять лет, ожидал встретить в этих землях.

Аваханы тоже увидели Дагдамма, и три всадника и поскакали наперерез киммерийцу, который уже повернул назад.

Вот почему не вернулись передовые самого Дагдамма, вот куда сгинули разведчики Ханзата!

Первому авахану Дагдамм вонзил меч в рот, клинок выбил тому все зубы и через небо вошел в мозг.

Всадник еще валился с седла, когда Вихрь вцепился огромными зубами в морду лошади второго. Кобыла авахана истошно закричала, стала заваливаться вперед, совсем юный наездник пытался удержаться в седле, но Дагдамм раскроил ему голову вместе со шлемом и тюрбаном. Третий всадник метнул копье, которое без сомнения пронзило бы Вихря и оставило спешенного Дагдамма одного против нескольких тысяч аваханов, но именно в этот миг Вихрь встал на дыбы, и копье ударило в седло, которого не смогло пробить. Дагдамм вырвал оружие и метнул обратно, промахнулся, но бросаться добивать врага времени не было, в любой миг на него могли навалиться десятки, если не сотни южан.

Дагдамм развернулся и вновь послал Вихря галопом, вручая свою судьбу Небу, Таранису и своему коню.

Скорая и страшная расправа Дагдамма над двумя воинами на миг обескуражила аваханов и потому первые стрелы полетели ему в спину, когда царевич был уже далеко.

Начиная хрипеть, Вихрь все же поднял всадника на холм. Только тогда Дагдамм позволил себе обернуться и увидел, что в погоню за ним бросилось около двух дюжин аваханов.

Почти одновременно с этим на холм поднялся Ханзат на совершенно взмыленном коне. Глаза хана округлились от изумления.

– Поворачивай, тамыр!
– Окрикнул его Дагдамм.
– Уходим!

Ханзат-хан все еще смотрел на войско южан, так внезапно возникшее перед его взором.

– А так хотелось подраться!
– воскликнул он, но все же повернул коня.

– Еще успеешь!
– откликнулся Дагдамм. Ханзат увидел, что меч самого царевича покрыт кровью.

– Много собак-огнепоклонников отправил к Эрлэгу?
– спросил он.

– Сегодня Эрлэг получил две души.
– ответил Дагдамм, перекрикивая топот конских копыт.

– Славный выдался день, тамыр!
– прокричал Дагдамм.

– Он еще не закончился!
– Дагдамм уже не кричал, а ревел львом, злая горячка боя и заразительное веселье Ханзат-хана вместе бродили в его крови.

Навстречу им скакало около трех дюжин воинов. Они уже видели поднявшихся на холм аваханов, видели бегство своих предводителей. Воины на ходу выхватывали из ножен мечи, накладывали стрелы на тетивы, заносили для броска копья.

Отряды разделяло около полумили.

И тогда конь Ханзат-хана рухнул.