Кинжал Гая Гисборна
Шрифт:
Его слова казались бессмысленными, пока Йован не припомнил рассказ Шерифа об источнике силы некроманта: забирая жизнь у одних посредством проклятых монет, он воскрешал своих мертвецов.
«Что он имеет в виду, кто эти четверо? Энни и Оуэн с матерью и дедом?»
Теперь он чувствовал волнение не только за себя. К страху быть обращённым в нежить добавились мысли о том, что будет, если он сможет выбраться, но без кинжала. Тогда ему не только придётся остаться в деревне, но и наблюдать, как разбойник постепенно истребляет жителей,
«Нет, я должен его найти», – говорил себе Йован, перебирая новые и новые варианты того, как достучаться до Тука.
У Робина была какая-то абсурдная привязанность к Маленькому Джону. Он говорил с ним, как будто с живым приятелем, задавал вопросы, совсем не казавшиеся риторическими, хотя мертвец не проявлял и в принципе не мог проявлять никаких признаков понимания. Громила сидел истуканом, только черви копошились на его языке, а Гуд болтал, невозмутимо глядя в мёртвое лицо, иногда по-дружески похлопывал по плечу и даже приобнимал.
– Давай, ещё в задницу его поцелуй, – с отвращением бурчал Йован из своего дальнего «угла» пещеры.
– Что ты там шепчешь?
– Да так, повторяю поговорки мудрых бабушек…
Но Гуд, к несчастью, подумал, что пленник заскучал, и решил поведать ещё несколько историй о треклятом Шерифе и его подлом замысле самолично продать всю страну французам.
Шёл четвёртый день заключения, и Йован начинал по-настоящему паниковать.
«А вдруг Ганнибал не смог меня выследить? А если и смог, запомнил ли он дорогу? Ещё этот Тук никак не может сказать что-то путное…»
У него оставалась одна ночь, за которую он во что бы то ни стало должен был найти кинжал. Неизвестно, насколько был огромен этот заколдованный лабиринт, но даже если он и не был слишком велик, там могло действовать то же проклятие, что и в лесу, не позволяющее найти правильную дорогу.
Робин спал, укрывшись шкурой с головой, а Тук всё ещё пытался что-то показать палочками.
«Как же найти с ним общий язык?» – лихорадочно думал Йован, до боли в глазах всматриваясь в иероглифы.
Он посмотрел на ходы, в стенах которых виднелись чёрные отверстия ответвлений. И в каждом из побочных проходов, как он знал из своих попыток пробраться дальше, были ещё десятки таких же.
«Я не могу пройти этот лабиринт без помощи. Там же целое гномье королевство можно обустроить!»
Обычно, когда Робин находился в пещере, Йован никаким образом не пытался вступить в контакт с Туком, но теперь всё же решил рискнуть.
– Простой вопрос, – почти неслышно прошептал он мертвецу, – ты знаешь, какой из четырёх ведёт к тайнику Робина?
Монах продолжал внимательно смотреть на него, пытаясь понять вопрос.
– Какой из них? Ты знаешь? – повторил Йован.
Тук молчал, не отводя взгляда. Его губы начали шевелиться, будто он что-то проговаривал про себя, но это были однообразные движения, не похожие на те, которые соответствуют внятной
«Не знает… Но хотя бы такими вопросами, похоже, от него можно чего-то добиться».
– Кинжал находится в лабиринте?
Через некоторое время Тук утвердительно наклонил голову.
– Лабиринт проклят?
Снова кивок.
– Я не смогу его просто так пройти?
Монах покачал головой.
– Но способ есть?
«Да».
– А ты можешь найти и принести мне кинжал?
«Нет».
– Тогда постарайся ответить мне, – умоляюще прошептал Йован, – хотя бы одним словом. Как мне пройти лабиринт?
Тук сгрёб в кучу свои палочки и снова принялся сооружать из них надпись. Робин тем временем заворочался, и Йован осторожно отодвинулся от мертвеца, чтобы не быть пойманным с поличным.
Время шло, монах старался и старался, перекладывая ветки и так, и этак, будто заново изобретал письменность. Было похоже, что он не может представить в своём воображении букву, поэтому перебирает различные комбинации, пока не узнает нужный символ.
«Три дня он возился с ними, но так ничего и не смог сказать, – со страхом думал Йован. – Каковы шансы, что сейчас у него получится?»
Но, как оказалось, за это время Тук продвинулся в своём занятии. Через два часа появились первые буквы: «з» и «а».
В пещере начало едва заметно холодеть – признак того, что солнце клонится к горизонту и уже не нагревает камни, на удивление неплохо проводящие тепло. Вскоре должна была наступить темнота, а следовательно, и время разбойникам выходить и всю ночь шататься по лесу, одному Гуду известно зачем.
Снаружи, судя по свежему потоку воздуха, поднялся обычный для здешних сумерек ветерок. Именно в это время Робин вставал и собирался на свои ночные прогулки.
Йован в панике посмотрел на Тука и его труды. Монах тоже понял, что главарь скоро проснётся, и прикрыл недоделанную надпись веткой. Как раз вовремя – со стороны Робина вскоре раздался шорох. Через пару минут он уже придирчиво перебирал свои стрелы, стоя возле огня.
– Совсем не та теперь древесина, – пожаловался он. – Раньше дубы были куда крепче.
– Раньше всё было лучше: и трава зеленее, и воздух чище, и я сидел дома, а не в пещере с кучей мёртвых мужиков, – проворчал Йован, искоса наблюдая за ним.
Разбойник сложил в колчан несколько десятков стрел и оглядел свою банду мертвецов.
– Что-то ты нехорошо выглядишь, Уилл.
Скарлет действительно выглядел отвратительнее, чем обычно. Его рука как будто удлинилась и неестественно висела на уровне значительно ниже полагавшегося, а гнилая плоть облезала клоками. Несколько отвалившихся почерневших кусков валялось возле ног мертвеца.
«Чёрт, вдруг он оставит со мной Уилла? – испугался Йован. – Тук ещё не сказал мне, как добраться до тайника!»