Кинжал всевластия
Шрифт:
– Вот это нам очень близко! В особенности же наш журнал интересует расшифровка рунических надписей и распространение в археологических находках знака свастики.
– Интересно, интересно… – Александр Антуанович заметно оживился. – Но вы, конечно, знаете, что свастика – древний солярный символ, применявшийся почти всеми народами мира, что существовало много ее разновидностей – прямая и закругленная, левосторонняя и правосторонняя, и что, собственно, та свастика, которую изображали на своих флагах нацисты, это не совсем свастика, а
– Конечно, конечно, я все это знаю, – заверил его посетитель. – Но все же я хотел бы спросить – кто из ваших сотрудников может дать квалифицированную консультацию на эту тему?
– Руны, свастика, древние арийцы… – забормотал Габсбург-Зеленовский. – Знаете что, вам, пожалуй, надо обратиться к Святославу Несвицкому из отдела древней Европы. Он очень хороший специалист и охотно ответит на все ваши вопросы…
– Благодарю вас! – проговорил посетитель и тут же покинул кабинет Александра Антуановича.
А Габсбург-Зеленовский долго сидел, пытаясь вспомнить его лицо. А по возможности – и имя.
Ведь он несколько минут разговаривал с этим человеком, а теперь видел перед собой только пустой овал без глаз, без носа и прочих немаловажных деталей… что же это такое? Неужели ему и впрямь пора на заслуженный отдых?
Александр Антуанович потер переносицу.
О чем он только что думал? В голове крутилась какая-то неясная мысль. То ли он с кем-то разговаривал, то ли только собирался поговорить… нет, вроде сегодня у него не было посетителей, да он и не планировал никаких встреч.
Чтобы окончательно в этом убедиться, он заглянул в свой ежедневник.
Действительно, никаких встреч на сегодня, только текущие дела. Ну и хорошо, а то он сегодня не в форме…
Покинув кабинет Габсбург-Зеленовского, подозрительный посетитель поднялся по узкой винтовой лестнице на второй этаж.
Он оказался в длинном коридоре, разительно отличающемся от «директорского». Здесь не было ни ковровой дорожки, приглушающей шаги, ни антикварной мебели, ни медных табличек на дверях с титулами и званиями обитателей кабинетов. Да и сам коридор оказался значительно уже и хуже освещен.
Судя по всем этим признакам, здесь работали не руководители, а рядовые сотрудники музея.
Впрочем, и среди них числилось много крупных специалистов, ученых с мировым именем, а не только с научными степенями.
Загадочный посетитель не успел пройти по этому коридору и десяти шагов, как дверь одного из кабинетов открылась, и оттуда вышла высокая женщина лет сорока, нагруженная целой пирамидой картонных папок и альбомов. Не заметив идущего ей навстречу мужчину, она налетела на него, рассыпав от неожиданности свою поклажу.
– Ой, извините! – вскрикнула женщина и наклонилась, чтобы собрать свои папки.
– Это вы меня извините, – проговорил посетитель и принялся ей помогать.
Собрав папки
Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Вместо того чтобы пригласить даму в кафе, симпатичный незнакомец спросил ее, не знает ли она, где можно найти кандидата исторических наук Святослава Николаевича Несвицкого.
– Насколько я знаю, он работает в отделе древней Европы, – уточнил мужчина.
Разочарованная дама ответила, что Святослава Несвицкого она не знает, а отдел древней Европы находится этажом выше, в самом конце крыла.
Мужчина поблагодарил ее и отправился прочь.
Дама проводила его разочарованным взглядом, но тут же с удивлением осознала, что хотя незнакомец показался ей симпатичным, однако она совершенно не помнит его лица.
Списав это на усталость, дама отправилась по своим делам.
А подозрительный незнакомец поднялся на третий этаж, прошел до конца коридора и действительно оказался перед дверью, на которой висела табличка с надписью – «Святослав Николаевич Несвицкий».
Конечно, эта надпись была не выгравирована на медной табличке, а всего лишь отпечатана на лазерном принтере.
Посетитель постучал в дверь.
Из кабинета донесся какой-то невразумительный ответ. Посчитав его приглашением, посетитель вошел внутрь.
В отличие от кабинета Габсбург-Зеленовского эта комната оказалась квадратной, с небольшим окном. Однако вид из окна был прекрасен: оно выходило на Зимнюю канавку и на Неву.
Сам кабинет был завален книгами и рукописями. Книги стояли на полках и прямо на полу, лежали стопками на всех стульях и на письменном столе.
За столом, обложившись раскрытыми томами и манускриптами, сидел плотный широкоплечий мужчина с окладистой русой бородой.
Подняв на посетителя глаза, он раздраженно проговорил:
– Я же, по-моему, ясно сказал – ко мне нельзя! Я занят! Заходите на следующей неделе!
– Да? – удивленно переспросил гость. – Должно быть, я не расслышал… вообще-то меня направил именно к вам Александр Антуанович…
– Александр Антуанович? – Лицо бородача скривилось, как будто он раскусил лимон.
– Ну да, Габсбург-Зеленовский! – пояснил посетитель. – Заместитель директора…
– Я знаю, кто такой Габсбург-Зеленовский! – рявкнул бородач. – Вечно он посылает неизвестно кого! Сам не хочет тратить время на ерунду, а мне, значит, делать нечего!