Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10
Шрифт:
– Давайте, - сказал он, выталкивая их.
– Скорее, разве вы не видите...
Только оказавшись на лестнице, защищенный от бабушки косяком двери, Аполлон-Союз крикнул:
– Нас не запугаешь! Чтобы завтра ни одного!
Бабушка царственно отстранила пытавшегося помешать ей Льва Абрамовича и вышла на лестничную площадку.
По лестнице, сшибая друг друга, горохом, мешочным обвалом понеслись незваные гости. Они матерились, кричали, они были в панике, как стадо перепуганных коз.
– Ну, бабушка, - сказал Доник, - я от тебя не ожидал.
– А я ожидала?
– спросила бабушка.
– Откуда у
Остальные выглядывали из квартиры в открытую дверь, но на лестничной площадке были только бабушка и Доник.
– Какая пушка?
Доник поглядел на бабушку - в руке у нее была мухобойка - проволочная палочка с хлопушкой на конце. Бабушка тоже смотрела на свою руку.
– Лучше допустить, - сказал Лев Абрамович, - что ничего не было. И мы ничего не видели. Это снимает массу тревожных проблем.
Они вернулись в квартиру. Салима закрыла дверь на цепочку.
Мама принесла пластырь и заклеила Катьке ранку.
Все прошли на кухню - центр квартиры, нейтральную территорию. Кто сел на табуретку, кто стоял.
Это был военный совет.
– Я был не прав, - сказал Лев Абрамович.
– Ничего не снято. Все проблемы остаются.
– А я думала, что ты часы "сейку" украл. А оказывается, шпионы дали, сказала Салима радостно.
– А теперь отобрали. Нехорошо, а?
– А вы лучше, Салима Ибрагимовна, - сказал Лев Абрамович, - проведите ревизию своего хозяйства. Нет ли в нем чего лишнего.
– Откуда у меня лишнее? Мы не воруем, мы все заработали.
– Теперь ничего нельзя гарантировать. Разве Лидия Сергеевна подозревала, что у нее есть такой большой пистолет?
– А у меня его и нет, - сказала бабушка.
– Вот именно. Ничего нет. Хорошо еще, что вы не стали стрелять.
– А что с меня, со старухи, возьмешь, - сказала бабушка и положила на стол мухобойку.
Лев Абрамович двумя пальцами взял мухобойку и перенес в раковину.
– Начинаем проверку на шпионов?
– спросил он, глядя на Салиму.
– Еще чего не хватало!
– возмутилась Салима.
– И кофточка?
– ехидно спросила Катька.
– Какая кофточка?
– Какая на тебе.
– Магазин купила, - Салима сразу стала хуже говорить по-русски.
– Вчера купила, зачем спрашиваешь.
Она сделала попытку скрыться в своей комнате, но тут Лев Абрамович с наслаждением отомстил ей:
– Вы ее, конечно, можете оставить себе, - сказал он.
– Это ваша кофточка, и мы разве что можем сказать? Но я вам не советую ее носить в свете сегодняшней обстановки, если это не кофточка, а только шпион. Вы представляете, какие будут последствия - она вас ночью задушит, как в произведениях Николая Васильевича Гоголя, а утром придет тот серьезный гражданин и из соображений дезинфекции все у вас сожжет.
– Нет!
– закричала Салима. Она прикрыла грудь пухлыми ладошками, но вдруг кофточка исчезла. И Салима оказалась в лифчике, который был ей мал. Она тонко заверещала и побежала почему-то не к себе, а спряталась в уборной. Тогда наступила разрядка, и все начали смеяться.
Потом Лев Абрамович ушел к себе. Он сказал на прощание:
– Я осторожный человек, вы же меня понимаете, и русский народ трудно сдвинуть с места на что-нибудь хорошее, но когда вы хотите его немного напугать, чтобы он бегал за шпионами, сионистами или белыми воронами, он уже всегда готовый, потому
Лев Абрамович невесело засмеялся и пошел к себе.
И они остались вчетвером.
Женщины уселись в большой комнате у телевизора, а Доник прошел в маленькую, но не стал там зажигать света. Он подошел к окну. И он увидел, как толпа людей, черная и плотная, в которой вспыхивали порой красные огоньки - когда кто-то затягивается сигаретой, вытекает из подъезда дома напротив и полукругом охватывает две женские фигурки, замершие под фонарем. Доник понял, что это - сестры Волковы, каждая держит по собачке на руках, а толпа сдвигается все теснее... и вдруг одновременно - Доник увидел это так явственно, словно стоял в метре - собачки исчезли - обе исчезли, и старушки засуетились, забегали - и слышен был смех, а люди в толпе начали подпрыгивать, чтобы раздавить пришельцев...
Доник отошел от окна.
В соседней комнате был слышен голос матери:
– Мама, ты не понимаешь, у меня дети. А это массовый психоз. И я не знаю, когда он кончится. Мы обязаны сами все очистить. Не будем же мы из-за каких-то жалких вещей рисковать самым дорогим...
Мама умеет себя уговорить. Теперь дети - тяжелая артиллерия, будто единственный выбор: дети - вещи. А ведь выбор совсем другой. И бабушка, конечно, это заметила.
– Меня не это тревожит, - сказала она.
– У меня такое ощущение, Вера, что ко мне приблудился щенок и я его продаю барышникам, чтобы из него сделали шапку.
– Мама, ну что ты несешь! При чем тут барышник! Ты же сама говорила неизвестно какие у них цели! Может сначала внедриться, потом разложить нас морально и уничтожить.
– Я все это слышала...
– Ради Катьки и Доника я пойду на все!
– мать перешла в наступление.
И Доник понимал, что бабушка долго не продержится.
Катька молчала. Сейчас она придет и начнет решать проблему - оставлять себе туфли или нет... интересно, будут ли они хитрить и утаивать что-нибудь от Аполлона? Если будут, то они глупые - Аполлон-Союз со своими соратниками наверняка к утру разработают систему... Но и пришельцы будут дураками, если до утра останутся в своем облике.
– Дураки, - сказал Доник вслух. Он подумал, что если они могут угадывать мысли, то, наверное, услышат и слова.
– Вам надо отсюда рвать когти. И подальше... правда, вы не знаете, куда, вам трудно без людей вам нужно, чтобы было с кем вместе... я так понимаю? Вы не можете существовать в ненависти, в нелюбви, во вражде - просто не можете существовать.
– Да, - ответила комната. Не какое-нибудь ее место, а вся комната.
– В вашем мире состояние счастья, - эта самое обычное и единственно возможное состояние?
– спросил Доник.