Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10
Шрифт:
Дед Мороз пристроился по другую сторону Севы, и так они вошли в зал.
Они оказались в главном зале дворца. Главным он был не только потому, что оказался велик, не только потому, что в нем буквой П стоял обеденный стол, но и оттого, что в середине перекладины буквы П возвышался королевский трон, по сторонам его два трона поменьше, а дальше кресла, похожие на троны.
Но все места за столом были свободны.
Придворные, сотрудники, близкие люди и знатные звери, волшебники и колдуньи, саами, ненцы и прочие жители Дальнего Севера
И вот она вошла, вплыла, влетела в зал, и все ахнули при виде ее, потрясенные красотой королевы. Они начали хлопать в ладоши, выть, петь и смеяться, как дети, и от этого шума даже упала одна или две сосульки с потолка, правда, до стола или до пола они не долетели, потому что над головами людей дул специальный поток горячего воздуха, и потому сосульки в полете растаяли и даже испарились.
Лишь кое-где на пол упало несколько капель горячей воды.
– Здравствуйте, мои дорогие, – произнесла королева, и все в зале поклонились ей. А некоторые упали ниц.
Не глядя по сторонам, королева Роксана прошла вдоль стола, уселась на центральный трон. Сверху, из-за сосулек, послышалась музыка ансамбля «АББА». Негромкая, как будто исполненная только для того, чтобы не слышать, как скрипят и стучат ножками стулья, как толкаются гости, спеша занять свои места.
Нильс с Севой тоже заняли места. Дед Мороз уселся на трон рядом с королевским и показал Севе на его место. Почетное, но не из главных. «А ты чего хотел? – спросил себя Сева. – Здесь эти места, может, по десять лет выслуживают!»
Интересно было смотреть, как кресла в одном ряду с королевой занимали деды морозы, разные, конечно, но бородами и костюмами, красными щеками и носами схожие с Нильсом. Сева без подсказки понял, что все они – мужья королевы Роксаны, но не самые главные, умные и любимые. А по другую сторону все места, кроме самого близкого к королеве, заняли хорошенькие снегурочки. И Сева заподозрил, что это дочки королевы, хоть их и довольно много, штук десять, не меньше. Лишь трон, самый близкий к королевскому, остался пустым.
Неожиданно королева подняла руку. Замолк, оборвал мелодию оркестр, замолчали, словно подавились воздухом, гости.
– Как стыдно, – произнесла королева Роксана. – У нас в гостях сегодня лучший представитель человеческого племени, который, рискуя жизнью, добрался до наших краев и чуть не погиб в пути.
По залу прокатился возмущенный шум. Видно, не все еще знали, как птица Рокк спасла самолет Гарри Коллинза.
– Как стыдно, что в такой опасный, рискованный и решающий момент в истории нашего королевства, когда дисциплина и послушание должны стать главным лозунгом, среди нас находятся некоторые типы, которые не умеют кланяться королеве, оказывая этим неуважение к нашим обычаям.
Зал приглушенно ахнул, и многие сжались, опасаясь, что указующий перст королевы укажет на них.
Перст королевы указал на тролля. Драгоценные кольца и перстни сверкнули, как праздничный взрыв ракет.
– Это тебя касается, Питер А-тролль, – прогремел голос Роксаны. – Покинь зал. Ты остался без обеда.
Тролль ждал этих слов. Он встал, опрокинул стул, на котором сидел, и вразвалочку отправился к двери.
– Питер, вернись и поставь стул на место!
Тот продолжал идти к двери.
И тогда Дед Мороз Нильс поднял указательный палец и провел им в воздухе. Стул сам поднялся и встал на свое место.
Королева сделала вид, что не заметила жеста своего любимого мужа.
Тролль обернулся от двери и показал королеве язык.
Это было роковой ошибкой.
Из глаз королевы вылетел лазерный луч и коснулся языка тролля. И все, включая Севу, увидели, как на конце языка, слишком длинного даже для тролля, появился белый пузырь.
И как ни старался тролль втянуть язык в рот, тот во рту не умещался.
Тролль зарычал и выбежал из зала.
– Это послужит ему уроком, – сказала королева.
– К сожалению, – негромко возразил ей Нильс, – Питеру А-троллю уже двести двадцать лет, и из них двести пятнадцать он провел в безобразиях и наглых выходках. Типун на языке никогда не исправит профессионального безобразника.
– И тем не менее дисциплина должна быть внедрена, – сказала Роксана.
Все согласились, и по залу прокатился гул согласия.
И тут белые медведи открыли дверь, и в зал вбежала девушка лет пятнадцати-шестнадцати, бледненькая, запыхавшаяся, с распущенными волосами и в зеленом платье.
– Прости, мама! – крикнула она от двери и побежала вдоль стола к королеве.
И Сева узнал в ней Царевну-лягушку.
Ему было приятно встретить здесь старую знакомую.
– Мама, – воскликнула на бегу Царевна-лягушка, – на поляне за дворцом, где я собирала цветы, я видела чужих людей. Совсем чужих. И они исчезли, как только я хотела их спросить, что они делают по соседству с дворцом моей мамы.
– Люди? Чужие? Как это могло случиться?
Вопрос был обращен к громоздкому Снежному человеку, который сидел в дальнем конце стола и не спускал маленьких глаз с гостей за столом.
Снежный человек уже встал.
– Где видела?
– На Земляничной поляне, – ответила царевна.
– Не беспокойтесь, ваше величество, – произнес глубоким басом Снежный человек, схватил со стола пирог, видно, не надеялся вернуться до конца обеда, и побежал к двери. У него были такие длинные руки, что приходилось подгибать пальцы, чтобы не волочились по полу. Весь он был покрыт светлой, не очень чистой шерстью. Другими словами, типичный снежный неандерталец, который умудрился в свое время не вымереть вместе с другими неандертальцами.