Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.11
Шрифт:
– Дедушка, а что такое склеротик?
– Ты откуда знаешь это слово?
– Мама говорила. – Критий смотрел на дедушку невинными черными глазами, и Платон не решился спросить, по какому случаю мама употребила это слово. Он продолжал:
– Конечно, Посейдон боялся волков. Он даже окружил свою гору каналом, круглой рекой, чтобы волк не скушал его близнецов.
– А если волк перепрыгнет через реку?
– Тогда Посейдон вырыл еще один канал.
– А если волк…
– Он построил еще один
Незаметно для себя Платон увлекся. Его давно интересовала проблема идеального общественного устройства. Он излагал Критию свои взгляды на социально-экономическую структуру Атлантиды и не заметил, что Критию стало скучно и он унес драгоценную раковину.
– И вот тогда, – закончил свой рассказ Платон, – боги разозлились и наслали на Атлантиду извержение вулкана, наводнение и прочие бедствия. Должен сказать тебе, мальчик, что я пессимистически отношусь к перспективе создания идеального государства. Так вот в один прекрасный день раздалось: бух!
– Бух! – весело отозвался Критий от перил.
Он сбросил раковину вниз и обрадовался, увидев, какой фонтан брызг она подняла.
– Что ты наделал! – вскочил Платон. – Что натворил!
– Пускай ничего не останется от Атлантиды. Все равно ты все придумал. Три канала и пять пар близнецов! Надо же так наврать! И не бей меня, я маме скажу!
– Я никогда не бью детей, – сказал великий ученый. – И вообще, не мешай мне работать. Я тебе не нянька! Всыплю по первое число, тогда посмотрим, у кого из нас склероз!
Критий понял, что шутки кончились, тихо заныл и пошел ловить бабочек.
Когда через час издательский раб пришел за рукописью, перед Платоном уже лежал свиток, исписанный неразборчивым почерком великого человека. У ног философа дремал Критий, которому снился волк, подкрадывающийся к близнецам.
– Возьми и вели ставить в номер, – сказал рабу Платон.
Невестка вернулась только к вечеру. Ученый сам накормил и уложил спать сорванца…
Через много лет растолстевший бородатый Критий рассказывал друзьям и собутыльникам:
– Я как махну эту ракушку через перила, старик как завопит: «Стой! И так ничего от Атлантиды не осталось!» А я ему: «Молчи, дед, у тебя склероз». Он озлился и написал про Атлантиду.
Друзья смотрели на Крития с жалостью и не верили ни единому его слову. Они снаряжали корабли на поиски исчезнувшего материка.
Столпотворение
Судьбы мира решаются не тогда, не там и не теми, как принято считать. Александр Македонский объявлял о завоевании Вселенной, но сроки возвращения домой определяли неведомые солдаты. Полководцу же оставалось лишь бессильно материться.
Об этом должны помнить сильные мира
Замечательный пример тому – Вавилонское столпотворение, то есть творение столпа в Вавилоне, а не разрушение его, как многие полагают.
Грандиозное престижное строительство было затеяно для того, чтобы весь мир убедился в преимуществе вавилонской веры над иными идеологическими системами.
Со всех сторон цивилизованного мира к Вавилону свезли специалистов и согнали заключенных. Для того чтобы система функционировала нормально, туда же были доставлены три сотни переводчиков.
На шестьсот восьмой день работ, в конце пыльного лета, в глинобитной времянке сатрапа шестнадцатого участка Вавилонбашстроя проходила оперативка, которая в те дни называлась иначе. Сам сатрап сидел на подушках перед низким мраморным столом и разносил подчиненных.
– Как известно, – говорил он, – мы заказывали у пенджабцев железные скрепы в пол-локтя на локоть и одну девятую. Что же мы получили с последним караваном?
По его знаку чернокожий раб достал из-под стола скрепу размером 0,76 локтя на 0,87 локтя и показал собравшимся.
Примерив скрепу к своим разным локтям, специалисты высказали возмущение на двадцати трех языках. Переводчики изложили их возмущение на древневавилонском языке.
– Так как кто-то должен ответить головой за ошибку, я предлагаю, по сложившемуся у нас обычаю, объявить виноватым переводчика.
Строители быстро проголосовали, а переводчики послушно перевели результаты голосования на древневавилонский и потом попрощались со своим коллегой Арамом Сингхом, которого повели на казнь.
Вечером переводчики шестнадцатого участка собрались в харчевне на пыльном берегу Евфрата. Было жарко. Переводчики пили сладкое разбавленное вино, поминая Арама, хорошего человека.
– Так жить нельзя, – сказал Евтрепий, знавший критомикенские языки и диалект острова Санторин. – Мы не отказываемся работать, но мы не можем нести ответственность за продажных, ленивых, распущенных сатрапов и прорабов, за надутую бюрократию и наглую мафию. Это кончится тем, что на свете не останется переводчиков.
– Мы не рабы, мы свободные! – крикнул переводчик со скифского.
– Я мог в гареме работать! – воскликнул эфиоп. – Но сознательно пошел на большое, нужное человечеству дело.
– Нужное ли? – спросил некто с финикийским акцентом. – А кушать гнилую рыбу и ходить босиком – это тоже нужное дело? Так я знаю, кому нужно такое дело!
– Надо бежать! – воскликнула переводчица с амазонского. – Кони оседланы.
– Маххатма-сабеец бежал, – опередил амазонку финикиец. – Чем кончилось? Поймали в Аравийской пустыне, отвели на арматурный склад и всыпали двадцать плетей. Маххатма, покажи шрамы!