Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.11
Шрифт:
– Ничего, – сказал я.
– Тогда пошли. Нам надо вниз спуститься, его туда затянуло.
Жора пошел вперед, я поднялся, последовал за ним.
– Ты за стену придерживайся, – сказал Жора. – Здесь стена есть.
И в самом деле, справа была стена.
– Лестница, – предупредил меня Жора, и я угадал по тому, как его черная тень начала уменьшаться ростом, что он спускается вниз.
Я спускался следом, нащупывая ногой ступеньки.
– Осторожнее!
Одной
А вот и лестничная площадка.
– Никогда не подумаешь, что внутри есть такие пространства, – сказал я.
– Помолчи. Неизвестно, кто нас слушает.
– Кто здесь может быть? – сказал я, внутренне улыбнувшись: развалины не казались мне страшными. Дом как дом, старый…
Мы спускались по следующему маршу лестницы.
И в этот момент что-то горячее и быстрое ударило меня по шее. Я вскрикнул. И присел. Горячее давило, шевелилось – это было Живое.
– Ты что?
Мягкие шерстяные пальцы ощупывали мои щеки…
Я пытался оторвать их от лица, а другая рука непроизвольно шарила по стене. Кончиками пальцев я нащупал выключатель и нажал на него.
Зажегся свет. Лампа под белым плафоном буднично освещала лестницу.
Горячие пальцы оторвались от моего лица – большая летучая мышь заметалась под потолком.
И исчезла…
Внизу стоял Жора, смотрел на потолок.
– Мутант, – сказал он.
Я почувствовал страшный упадок сил и опустился на ступеньку.
Жора подошел ко мне, нагнул мою голову, осмотрел шею. Провел по ней пальцами.
Потом показал мне пальцы. Они были в крови.
– Вампир, – сказал он. – Хорошо, что свет загорелся.
– Вампир? – Мой голос звучал глухо, я его сам не узнал. Словно говорил какой-то старик.
– Думаю, он много не успел отсосать. Пошли.
– Там могут быть другие?
– Могут. Зря я тебя взял с собой. Если боишься, вылезай.
– А Лукьяныч?
– Вот именно.
Мы вышли в низкий длинный коридор. Он был освещен такими же белыми круглыми плафонами. Двери были закрыты. На полу толстый слой пыли. У стены стоял открытый ящик с разноцветными погремушками. Из-за двери послышалась стрекотня пишущей машинки.
– Жора!
– Я слышу, – сказал он. – Иди.
– Но там кто-то есть.
– Иди, тебе говорят!
Но я все же приоткрыл дверь.
Там была полутемная комната. Свет в нее проникал из коридора. В разбитое окно потоком, достигая пола, вливалась груда кирпичей. На столе стояла пишущая машинка. Возле нее недопитая бутылка молока и кусок колбасы. Никаких других дверей в комнате не было. И ни одного человека.
–
Сзади послышался треск. Я вздрогнул и оглянулся. Погремушки выпрыгивали из открытого ящика и падали на пол – как блохи.
– Идем, – сказал Жора.
В конце коридора была еще одна лестница.
В подвал.
Подвал был длинным и низким. Из труб капала вода, вода была на полу, по воде плавали широкие светло-зеленые листья кувшинок, но вместо цветов в воде покачивались колбы, наполненные розовой жидкостью.
– Лукьяныч! – позвал Жора.
В ответ – тишина. Мертвенная, угрожающая.
– Погиб он, – сказал Жора. – Зря мы сюда сунулись – сами не выйдем.
Но пошел дальше по подвалу, отбрасывая башмаками колбы и листья кувшинок.
В трубе что-то запело, будто там была заточена птица.
И тут мы увидели Лукьяныча. Он медленно и неуверенно брел нам навстречу.
Трудно вообразить себе облегчение и радость, которые я испытал при виде старого вахтера.
– Лукьяныч! – побежал я к нему.
Тот услышал.
– Ну вот, – сказал он. – А я думал – кранты.
Труба, пересекавшая подвал под самым его потолком, вдруг изогнулась, разорвалась пополам, и на каждом торце образовалась зубастая безглазая морда. Морды повернулись к Лукьянычу.
– Ложись! – крикнул ему Жора. – Ложись, тебе говорю!
Но Лукьяныч растерялся или не услышал этого крика. Он остановился, поднял руки и стал отмахиваться от морд.
Из морд поползли белые волосатые языки, они схватили Лукьяныча за руки, обвили их и стали дергать, словно хотели втянуть в трубу.
Лукьяныч бился, пытался оторвать от себя эти белые языки и потом, прежде чем мы успели подбежать, как-то лениво и равнодушно опустился в воду – во все стороны поплыли, словно опасаясь коснуться его, листья кувшинок.
Языки втянулись обратно в морды, морды прикоснулись друг к дружке, и труба, словно так и положено, вытянулась под потолком.
Лукьяныч лежал в воде. Я приподнял его голову.
– Поздно, – сказал Жора.
Я поднял руки вахтера. Пульса не было.
– Пошли, – сказал Жора. – Кончился Лукьяныч.
– Нет, – сказал я, – мы не можем его оставить.
Я попытался поднять Лукьяныча, но он был невероятно тяжелым, он выскользнул из моих рук и упал в воду.
– Жора, ну помогите же мне! – сказал я.
– Дурак, – сказал Жора. – Посмотри.
Лукьяныч быстро темнел, рот оскалился, показались неровные золотые зубы.