Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.12
Шрифт:
– Я же говорил, – сказал Удалов. – Придется ехать в Крым.
– Зачем пещера? – спросил Сидякин.
– Пещера нам нужна для очень важных экспериментов, которые могут повлиять на судьбу всего человечества.
– Организуем в Крыму, – повторил Удалов. – Там и море, и климат помягче.
– Какой может быть климат в пещере? – поморщился Минц.
– Вы все забываете, – возразил Удалов, – что нам, контрольной группе, сверху сидеть, продукты вам подавать.
– А что за эксперимент? – спросил
– Вам это неинтересно, – сказал Удалов. – Все равно же здесь пещер нету.
– Есть пещеры или нет, решаю здесь я, – сказал краевед.
– Выяснилось, – пояснил Минц, – что человечество зародилось не на Земле, а совсем на другой планете.
Сидякин нахмурился. Кот зашипел.
Минц продолжал:
– Французские спелеологи обнаружили, что жизненный цикл человека – 48 часов. Значит, когда-то люди жили на планете, где сутки вдвое длиннее земных. Именно оттуда в незапамятные времена и были посланы сюда первые люди.
– Французы? – спросил с недоверием Сидякин.
– Не только французы. Все люди. Включая китайцев.
– Французы, может быть, и жили, – сказал Сидякин. – Они лягушек едят. Но русский человек – местный. Я знаю.
– Вопрос не требует обсуждения, – отрезал Минц. – Нам нужна пещера, в которой мы продолжим опыты.
– Мне с вами не по пути, – упорствовал Сидякин. – Русский человек всегда на Земле жил. Еще до татаро-монгольского нашествия.
И Сидякин сделал рукой жест, указывающий гостям на дверь.
На улице они на минуту задержались возле мемориальной доски. Удалов поглядел в окно, встретил колючий взгляд из-за занавески и громко сказал:
– Не стать тебе, Сидякин, почетным гражданином.
Окно захлопнулось.
Исследователи вернулись домой расстроенные. Беседа с Сидякиным перечеркнула последние надежды. В Великом Гусляре они могли надеяться на поддержку общественности и бескорыстную помощь молодежи, но жители Крыма вряд ли разделят их энтузиазм.
На Минца было жалко глядеть.
– Не печалься, – сказал Удалов. – У меня интуиция. Сейчас постучат в окно и скажут: «Есть пещера!»
Минц грустно улыбнулся.
В окно постучали. За окном стоял краевед Сидякин в черном пальто до пят и надвинутой на брови заячьей шапке. Усы тяжело свешивались на красный мохеровый шарф.
– Я, – сказал Сидякин, – много думал. И пришел к выводу: вас требуется разоблачить. Вас и ваших французов.
– Господи! – вздохнул Минц. – А мы думали, что вы нам пещеру принесли.
– Пещера будет, – сказал Сидякин. – Но в пещере буду я.
– Как так? – не понял Минц.
– Я пойду в пещеру и докажу вам, что, в отличие от некоторых, лично я происхожу из этих мест. И что мой ритм – 24 часа. Можете сообщать прессе.
Сидякин сунул руку за пазуху и извлек оттуда пожелтевший листок.
– Вот
Минц протянул было руку за листком, но удержался.
– Нет, – произнес он. – Я не могу согласиться на это. В вашем возрасте пребывание в пещере совершенно исключено.
– Я приму меры, – уверенно сказал Сидякин. – К тому же я куда лучше сохранился, чем некоторые думают.
Через шесть дней в Черном яре, глубоком, заросшем осиной овраге, что тянется почти до озера Копенгаген, закипела работа. С утра туда пробивались грузовики, груженные ящиками, клетками и коробками, которые издавали различные звуки. За грузовиками шли автокран и слониха Магарани из цирка шапито. За ними на велосипедах и пешком двигалась общественность. Шли пионеры, шел кружок юных краеведов, общество любителей театра, хор пенсионерок и речной техникум.
Когда дорога кончилась, грузовики разгрузили, и дальше молодежь несла ящики и корзины на руках. Сидякина спустили в овраг на пожарном вертолете. Он сидел смирно, рядом была медсестра, которая мерила ему пульс. Сидякин читал гранки статьи из «Гуслярского знамени». Он был недоволен: во всей статье его ни разу не назвали почетным гражданином.
В пещере никто не бывал с тех пор, как в середине прошлого века ее покинул благородный разбойник Петька Кровь-в-Песок.
Он хранил там сундуки с награбленным у помещиков-угнетателей добром, прежде чем раздать его труженикам-крестьянам. Сидякин писал о том в областной газете и требовал создания в пещере дома-музея Петьки Кровь-в-Песок.
Перед спуском в пещеру профессор Минц и краевед Сидякин дали последние интервью прессе. Сначала говорил Минц.
– Не вызывает сомнений, – сказал он, – что люди прибыли когда-то с другой планеты. Астрономы найдут ее со временем. А нам важнее узнать иное: кто сопровождал человека при переселении на нашу планету? Я глубоко убежден, что среди птиц и животных, что спускаются со мной в пещеру, обязательно отыщется существо, чей суточный цикл равен 48 часам. И тогда все споры о том, кто лучший друг человека, отпадут сами собой.
– Ура Льву Христофоровичу, – закричал Корнелий Удалов, – который добровольно уходит от нас на три месяца, чтобы добыть научную истину!
Раздались аплодисменты. Их прервал краевед Сидякин. Несмотря на теплый сентябрьский день, он возвышался над толпой, облаченный в громадный тулуп, валенки и заячью шапку.
– Профессор уходит не один, – сказал старик, придерживая пальцем накладной белый ус. – С профессором ухожу я. Я взял на себя руководство экспедицией, чтобы доказать: все это ложь! Может, за рубежом некоторые и будут бахвалиться своим иноземным происхождением, но мы с Трифоном этого не допустим!