Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.12
Шрифт:
– Правильно, – сказал Стендаль. – Психологический шок.
– И этих людей мы можем понять. Ведь страшно.
– Страшно.
– Учтите, – пригрозил Ложкин, – у нас океана нет и не предвидится.
– Я о Бомбаре только к примеру сказал, – продолжал Терентий, не обращая внимания на Ложкина. – Для ощущения психологии. Наш батя, когда Бомбара прочел, говорит нам: «Ребятишки, у меня идея в психологическом плане. А что, если страх человеческий, который есть главный ограничитель наших дерзаний и планов и вообще
– И поплыли по реке Гусь, питаясь планктоном, – не удержался Ложкин.
– Мы о чем задумались? Возьмем, к примеру, лыжника, который прыгает с трамплина. Если посчитать, с какой высоты лыжник прыгает, то ведь это смертельно! А он хоть бы что. Почему?
– Как почему? – удивился Стендаль. – Он же вперед прыгает. С разгона.
– Но вниз тоже.
– Но больше вперед.
– А если лыжник струсит, как потерпевший крушение? Если он перестанет равновесие держать?
– Тогда он упадет.
– Расшибется?
– Конечно.
– Что и требовалось доказать. Тогда вот, придя к такой мысли, мы с Васей стали думать, как без лыж обойтись.
– Нельзя, – сказал Стендаль. – Нужна начальная скорость.
Терентий поглядел на Мишу снисходительно, как академик от физики на кандидата исторических наук, который сомневается в пи-мезонах.
– Это дело можно проверить, – сказал он.
– Что проверить?
– Проверить, как идеи Бомбара приложимы к нашей скромной действительности. Пошли?
– Куда?
– На испытания метода без лыж по Бомбару. Правда, мой братишка это лучше делает, красивее. Но в принципе у любого получится. Главное – заранее не помереть от страха.
– Пришелец, – сказал Ложкин убежденно, следуя за молодыми людьми к выходу.
– Нет, мы гуслярские, – ответил с достоинством Терентий Зайка.
На улице, подойдя к печке, Терентий нагнулся, подкинул полешек в топку и сказал:
– Забирайтесь, не качает. Это я по городу медленно езжу, а на шоссе до шестидесяти даю.
По улице шел провизор Савич в пальто нараспашку и думал о чем-то своем, значительном. Вдоль груди у него струился сиреневый галстук, точно такой же, как у пришельца Зайки.
– Здравствуйте, – сказал Стендаль. – Где галстук покупали?
– А, здравствуйте, Миша. В универмаг вчера привезли. Вам нравится?
И Савич проследовал далее, не заметив печки. А Стендаль обернулся к Ложкину и спросил:
– Как будет с галстуком?
– Дьявольская хитрость, – сказал Ложкин.
– Куда поедем? – спросил Стендаль, устраиваясь на лежанке и стараясь сохранить достоинство, потому что раньше на печках не ездил.
– Я на ней не поеду! – воскликнул Ложкин. – Еще в космос умыкнете. Я читал, что там человеческие рабы нужны. Вы мне скажите куда, и я пешком пойду.
–
– Вот-вот. Я издали погляжу. А куда идти?
– К колокольне, на берег, – сказал Терентий. – Где раньше торговые ряды стояли.
Печка беззвучно приподнялась и поехала вперед. Лишь потрескивали дрова да разговаривали любопытные зрители.
– Товарищи, разойдитесь, – сказал им Терентий. – Нездоровое любопытство. Уставились, как на машину «Кадиллак».
Зрители послушались и освободили дорогу.
– Сейчас я поднимусь на колокольню, – сказал Терентий, когда печка, набрав скорость, двинулась по улице. – Там отперто, я проверял. Вы останетесь внизу и будете наблюдать. Ясно?
Колокольня была высока, над ней кружились вороны и тянулись серые облака. Печка замерла на краю высокого обрыва у реки Гусь. От колокольни ее отделял засыпанный мокрым снегом, с проплешинами зеленой травы пустырь. В будущем году на пустыре должны были строить новую гостиницу. От реки тянуло пещерным холодом.
– Ну, пока, – сказал Терентий, спрыгивая с печки. – Я бы плащ взял, холодно, но эксперимент должен быть чистым.
Не произнеся больше ни слова, Терентий скинул пиджак на руки Стендалю и четкими шагами направился к колокольне. Стендалем овладели тревожные и высокие предчувствия, и он понимал, что обыденными словами можно лишь сорвать торжественность момента.
Прошло минуты три. Стендаль стоял, облокотившись о теплую стенку печки, ждал, но ничего не происходило, лишь кричали вороны да прибежал старик Ложкин.
– Где пришелец? – спросил он.
– Терентий Артурович на колокольне. Он сейчас будет демонстрировать опыт.
– Он пришелец, ему все дозволено, – сказал Ложкин.
На вершине колокольни, на площадке у звонницы, показалась маленькая человеческая фигурка. Была она столь незначительна и беззащитна, что у Стендаля сдавило в груди.
– Ах! – сказал Ложкин, предчувствуя недоброе. Не таким уж он был злым и бессердечным человеком. – Если что случится, даже с пришельцем, все равно жалко.
Маленькая фигурка поднялась на площадку, и несколько секунд человечек, широко расставив руки, старался удержать равновесие. Потом шагнул вниз…
Стендаль от ужаса непроизвольно зажмурился. Ложкин сказал: «Ах!» А вдруг он сумасшедший? И они его не остановили?
Стендаль открыл глаза. Человек все еще падал. Но как-то странно. Он будто шел по воздуху, по пологой дуге, расставив в стороны руки и перебирая ногами все чаще по мере того, как приближался к земле. Последние несколько метров он быстро бежал по воздуху и, достигнув земли, не упал, а продолжал свой бег и, добежав до Стендаля, обхватил его руками, но так, чтобы не помять свой пиджак.