Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3
Шрифт:
– Наверно, здесь немало бесплотных астральных тел, – ответил юноша с длинным носом и тонкой косичкой на затылке. – Блаватская предупреждала в своих работах, что в предгорьях Индии надо быть вдвойне внимательным.
– Я потерял равновесие духа, – сказал капризно исхудавший паренек в розовой майке – единственном предмете туалета, который ему достался.
Меня смущало то, что я так легко понимаю этих молодых паломников. Имя Блаватской тоже мне было откуда-то знакомо. О, Матерь Божья!
Я так удивилась и обрадовалась, что выбежала из-за куста и оказалась среди молодых людей.
Сначала они шарахнулись было во все стороны, скорее от неожиданности, чем от страха. Но далеко не отошли. Их нелегко было удивить.
– Привет! – сказала я им. – Вы откуда здесь взялись?
Юноша с длинным носом, который предупреждал об астральных телах, посмотрел на меня с подозрением.
– А вы что, здесь и живете?
– Пока живу.
– По принципиальным соображениям? – спросила девица с большим животом, месяце на восьмом. У нее было обиженное лицо, словно ее пригласили на прогулку, а теперь заставляют таскать немыслимые тяжести.
– Нет, я здесь ненадолго.
Люба, почувствовав, что от молодых людей не исходит опасности, тоже вышла из-за кустов и присоединилась к нам, ни у кого не вызвав удивления. Лишь монах все поглядывал наверх, на кусты, словно ждал, что оттуда появятся новые лесные феи. Затем он вспомнил, что он монах, а не любитель эротических зрелищ, потому склонил голову и начал усердно перебирать четки. Четки были рубиновые, цены им нет. Как хорошо, что Матур далеко отсюда!
– Куда путь держите? – спросила я. Наверно, получилось неестественно, но я никак не могла найти нужного тона в беседе с этими странными созданиями. Когда я жила в Москве, там таких еще не водилось.
– В Бенарес, – ответил мне длинноносый – видно, ихний вождь. – В святой город.
– И зачем же?
– Там нас ждет гуру Нилаканта Шастри.
– Долго будет ждать, – сказала я.
– Почему? Почему? – спросил длинноносый.
– Потому что дорога на Бенарес чуть правее, – сообщила я. – А таким путем вы скоро доберетесь до Сиамского залива.
И тут я поняла, что они плохо изучали в школе географию и разницы между Сиамским заливом и Панамским каналом не ощущают.
– Не слушай ее, Денис, – сказала беременная паломница. – Это типичная провокация. Ты лучше спроси ее, в какой школе ЦРУ она русский язык выучила?
Туг все паломники посмотрели на меня, как на врага, и я поспешила ответить.
– Никакого ЦРУ! Я здесь нахожусь в экспедиции.
– Вот видишь, Василиса! – сказал человек с челкой.
– А какая же, позвольте, экспедиция? – не сдавалась беременная девица. (Впрочем, если беременная, то по-русски уже не девица, да?)
–
– Евреи, – пояснил остальным мрачный тип с челкой.
– Нет, ты скажи, в самом деле промахнулись? – спросил исхудавший паренек.
– А давно идете? – спросила я.
– Мы верим в великого Кришну и вечное благо. В спасение через добро! – крикнула беременная девица. Видно, ей все это уже порядком надоело.
– И давно идете? – спросила я.
– Мы сами из Люберец. Мы примкнули к туристской группе в Монголию, – сказал длинноносый.
– На поездку в Индию характеристик не дали, – сказала беременная, а мрачный тип с челкой пояснил:
– Монголия является страной социалистического лагеря.
Исхудавший паренек показал мне крепкую палку, всю изрезанную зарубками.
– Шестьсот семьдесят дней, – сказал он. – Особенно трудно приходилось в Китае. Но мы в коммуне работали.
– Всех бы повесила! – закричала беременная.
– Василиса, Василиса, – стали уговаривать ее товарищи. – Где твое смирение?
– Нет, – сказала я. – В таком состоянии вам идти дальше нельзя. Вам не выдержать пути до Бенареса.
– А что делать? – пискнула бритая девица с плоской грудью. – Мы уже на грани истощения!
– Мне вредно питаться одними овощами, да еще немытыми! – поддержала ее беременная.
– Тогда послушайтесь моего совета. Следуйте за этим добрым буддийским монахом, который ведет вас к монастырю. Остановитесь в монастыре, поживите там, может, месяц, может, два. А там уж решайте. Возможно, кто-то захочет вернуться домой, а кто-то перейдет в буддизм.
– Только не это! – закричал длинноносый.
– А если не оставят? – пропищал исхудалый паренек.
– Оставят. – Я обратилась к монаху, который не поднимал на меня глаз, и с помощью Любы спросила, насколько добры и гостеприимны монахи монастыря в Линили. Монах ответил, что монастырь славится своей заботой о странниках, в нем можно будет жить в качестве помощников, собирать плоды в саду, чинить и мастерить – кто что может.
Это я перевела бывшим советским туристам, а ныне кришнаитам, ищущим Бенарес и, возможно, покойного гуру Наликанта Шастри.
Как вы, может быть, догадались, пока я разговаривала с советскими паломниками, у меня созрела идея.
– С вами пойдут еще шесть местных кришнаитов, – сказала я. – Вы включите их в свою гриппу.
– Еще чего не хватало! – возмутилась беременная, но длинноносый сообразил, что заинтересован в моей поддержке, и сказал:
– Если они наше жрать не будут, пускай идут. И пускай учтут, что язык общения – русский! Везде.
– Хорошо, – пообещала сообразительная Люба.