Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3
Шрифт:
Странно, подумала Не-лю. Еще час назад он был мне отвратителен. И с тех пор у меня не должно было возникнуть к нему теплых чувств – к насильнику, лишившему меня человеческого достоинства, грубой скотине. Очень грубой… И в то же время он, дитя первобытных инстинктов, оказался единственным, кто подумал о том, что я голодна и одинока. Со стороны, наверное, смешно наблюдать за тем, как он проталкивает мне в глотку живую улитку – бррр! какой ужас! – и в то же время это естественно для сына природы. Он заботится обо мне как может. И больше у меня нет
Слезы благодарности и грусти текли по щекам женщины, она обернулась к Сато и прошептала:
– Спасибо.
И он уже не казался ей таким гадким, как недавно.
А Сато между тем размышлял, как сделать, чтобы дикари больше не воровали. Воров ему тут не нужно.
– Эй! – приказал он громко. – Все выходите сюда и стройтесь вдоль стены. Слышали мою команду?
– Слышали, – ответил из пещеры По-из.
Он же и вышел первым из пещеры, чуть согнувшись и держа руки перед собой ладонями вверх и являя этим полную беззащитность. Следом потянулись другие пришельцы, охваченные чувством стыда, потому что никто из них еще никогда не осквернял себя воровством – оно было немыслимо на планете Дом.
Сато, глядя, как эти люди выстраиваются вдоль каменной стенки, думал, что они испуганы, потому что ждут неминуемого наказания. На самом деле испуг был второстепенен. Пришельцев терзало чувство стыда, давно забытое старшим унтер-офицером.
Они не смотрели в глаза своему мучителю.
Сато оглянулся на Не-лю, которая стояла в шаге сзади.
Он не любил, когда кто-то стоял сзади.
– В строй! – приказал он женщине, и Не-лю не сразу поняла, чего от нее хотят.
Она была убеждена, что теперь, после жертвы, принесенной ею, она самой судьбой выделена из толпы мелких воришек. Поэтому, даже поняв приказ Сато в переводе По-иза, она замешкалась, подыскивая правильные слова, чтобы не выдавать товарищам сути их новых отношений и в то же время показать свое презрение к усатому дикарю. Унтер-офицер же, который не мог долго ждать, был вынужден подтолкнуть Не-лю в строй, и она, покраснев от нового оскорбления, заняла место с краю, рядом с Любой, которая помимо своей воли прочитала некоторые из мыслей Не-лю и была ими встревожена.
– Вы воры! – закричал высоким голосом Сато, как кричал когда-то лейтенант Макидо. – Вы грязные собаки! Я вас всех расстреляю!
По-из старался переводить не сами слова, а образы, которые виделись унтер-офицеру за этими словами, и следует сказать, они были не столь страшны, как слова, служившие скорее ритуальным действом.
– Я вас отучу! – Сато подошел к строю. Первым стоял капитан. Капитан поднял глаза на разъяренное лицо Сато и непроизвольно прикрыл рукой красную полосу на горле, чем позабавил унтер-офицера.
Сато не стал вынимать ножа. Дикари уже знали, как он действует. Он обойдется без него.
Рука Сато быстро поднялась. Он резко ударил капитана по щеке – голова дернулась, затылком
Сато не стал задерживаться. Продолжая ругать дикарей и грозить им смертью, он вышагивал вдоль строя и каждому (каждой) отвешивал пощечину – больно, оскорбительно, безжалостно.
Хрупкую Любу он чуть не сшиб с ног. По-из, который получил свою пощечину безропотно и даже успел чуть отклониться, подхватил Любу, подавляя в себе ненависть к Сато и надеясь, что она не прорвется наружу.
Удар – голова мотнулась, глаза помутнели от боли и обиды.
Удар – человек ударился затылком о стену.
Удар – за что? Так нельзя!
Подошла очередь последней – Не-лю.
Та смотрела в ужасе на своего насильника. Неужели он осмелится ее ударить?
Сато потрепал Не-лю по щеке – уверенно, как собаку.
Не-лю поняла, что предпочла бы, чтобы он ее ударил.
– Каждый замеченный мною в противоправных действиях, – заявил Сато, отступая от наказанных дикарей, – будет жестоко наказан. Сегодня это было не наказание. Сегодня было предупреждение. Сегодня я шутил и учил вас. Вы не заслуживаете другой участи. Но я не люблю повторять уроков. Вам ясно?
Никто не ответил ему, но Сато и не ждал ответа.
Он продолжал говорить, потому что уже продумал свои следующие шаги.
– Вы видите облака?
Облаков почти не было, если не считать ватных клочьев на синем небе.
– Пока облаков мало. Потом будет много. Потом будут дожди, каждый день. Вы паршивые бездельники, и я не хочу вас кормить. Но я добрый, и я покажу вам, где искать еду и как ее хранить. Если вы будете слушаться меня, то всегда будете сытые. Если вы будете делать глупости, я буду вас наказывать, и вы будете голодные.
Закончив монолог. Сато подумал вдруг, что неплохо бы одеть голое племя, ведь неприлично же женщинам ходить в чем мать родила. Но потом он отказался от такой попытки, которую было бы трудно осуществить без набега на деревню фанов или город Танги. Ведь пока эти дикари остаются голыми, им некуда спрятать оружие или замыслить иную гадость против своего благодетеля. Нет, пускай ходят голыми. Голыми родились, голыми прожили жизнь, пускай доживают как могут.
В то время старшему унтер-офицеру не приходила в голову мысль, что голые люди могут морочить его, что они на самом деле вполне одетые и даже ученые. Ни один человек не станет жить хуже, чем может, ни один не выкинет одежду. Если он не сумасшедший.
Все безропотно собирались на поиски пищи, только Ут-бе-бе попытался сопротивляться. Он ненавидел этого хама, он презирал Не-лю, которая, вернее всего, пожертвовала большим, чем имела на то право цивилизованная женщина, ради сомнительной позиции фаворитки. Он вознамерился бросить вызов Сато, но тут все начали уговаривать его не устраивать бессмысленных акций.
– Будьте разумны, – уговаривал его капитан. – В данной ситуации дикарь желает нам добра, не делая при этом добра. Вам понятен ход моих мыслей?