Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4

Булычев Кир

– В определенном смысле – да.

Вера откинула упавшую на лоб прядь волос.

– И заперла его в подвале?

– Поймите меня правильно, – сказала Вера. – И постарайтесь встать на мое место. Я уже знала, что эти убийцы готовы на страшное преступление. Что погибнет вся Земля, в том числе мои родные и я сама. Все, что свято и дорого...

Голос девушки неубедительно дрогнул.

– И вы заперли его в подвале?

– Я вижу, как Лядов опрокидывает баллон и из него выходит

яд. Я – слабая женщина. Я ничего не могу сделать для Егора. Но я могу спасти Землю... и закрыла дверь. Потому что, если бы я этого не сделала быстро и неожиданно, они бы вырвались наружу! И вырвался бы яд.

– Врет, – сказал Лядов.

– Я тоже так думаю, – поддержал его дядя Миша.

Я же чувствовал всеми фибрами души, что Вера лжет. Ложь лезла из нее как кисель, с каждым словом.

– Ну почему, почему мне не верят!

– А потому, Вера, – ответил дядя Миша, – что нормальный человек, а тем более журналист, узнав о таком деле и даже приняв в нем участие, не побежит в лес прятаться, не поспешит к автобусной остановке, чтобы убраться отсюда, а ринется в воинскую часть поднимать тревогу.

– И когда меня сочтут сумасшедшей и посадят в тюрьму, я спокойно помру от яда. Вы же мне обещаете такую участь.

– Но, может, стоило попробовать?

– Ах, хорошо быть генералом! – воскликнула Вера. – Вас нельзя пороть, сажать на гауптвахту и прогонять сквозь строй.

– Что ты несешь, девочка! – Майоранский, видно, решил выступить на стороне победителей. – Товарищ генерал знает, что делает.

– Товарищ генерал знает, кого кушать, – упрямо сказала Вера.

Генерал не успел ответить, потому что пилот выгнулся в салон и помахал рукой, призывая генерала.

Дядя Миша прошел к пилотам, и мне было видно, как покачивается его ровно причесанная голова. Что-то было неладно.

Генерала не было минут пять.

Я посмотрел на часы. Мы уже летели около двух часов – так незаметно промчалось время в импровизированных интервью. Под нами начинались пригороды Петербурга.

Вера смотрела в иллюминатор, облаченная в белые одежды моральной чистоты. Я ей не верил.

Лядов и Майоранский тихо ссорились – в чем-то обвиняли друг друга.

Егор спросил меня:

– Как Калерия Петровна?

– Спасибо, не болеет, – ответил я.

– Работает? А Катрин?

– И Катрин, и Тамарочка, и Саша Добряк – все на своих местах. Скучаешь?

– Жутко скучаю. Я так надеялся, что Леонид Моисеевич изобрел вакцину, но она уже прекращает действие – я скоро помру.

– Не помрешь. Не удастся. Мы уже подлетаем.

Вернулся дядя Миша.

– Велят возвращаться, – тихо сказал он мне.

– А вы?

– Приказал пилотам лететь пониже. Не будут же они

нас сбивать над колыбелью революции.

– Вы рискованный генерал, дядя Миша, – сказал я.

– Вернее всего, сегодня уже бывший генерал.

– Была бы Родина цела, – ответил я неведомой цитатой.

– Молодец. Егор, – позвал генерал, – ты в топографии хорошо разбираешься?

– Петербург я знаю только приблизительно.

– Вот тебе карта, а вот иллюминатор.

– Товарищ генерал, – вмешалась Вера, – предоставьте это мне. Я пройду к пилотам и все объясню.

– Вы уверены, что сделаете это правильно?

– Совершенно уверена, потому что сама нашла тот завод и провела возле него самые интересные дни моей жизни.

– А если вы нас посадите неправильно?

– Когда сядем, тогда и будем решать, – ответила Вера.

Наглое существо. Но как хороша собой!

– Идите.

Вера поднялась и прошла к пилотам.

– Это недалеко от Московского вокзала, – сказал Егор, – оттуда до вокзала трамвай ходит.

– Трамваи на моем плане не указаны.

– Что представляет собой переходник? С вашей стороны? Он охраняется?

– Там сидит Феничка. Птичка Феничка.

– Попроще, Егор, – сказал генерал. – Что за птица?

– Большой лохматый неопрятный человек с лысой желтой головой, как бильярдный шар для слонов. У него там лилипуты.

– Это сотрудник Берии? – спросил генерал.

– Нет, он сам по себе.

– Откуда знаешь? – спросил генерал.

– Он так себя ведет. И меня выпустил. Потому что поверил, что хочу остановить вот этих... биологов.

– Так ты с самого начала за нами следил?! – воскликнул Лядов.

– А вы только сейчас поняли? – усмехнулся Майоранский. – Вы наивный человек. И именно ваше легкомыслие погубило всю операцию.

– Смотри, – сказал мне генерал.

Над нами шли два военных вертолета. Близко, сверху. Словно торжественно сопровождали нас.

– Начальство сердится, – сказал дядя Миша.

Наш вертолет начал медленно и как-то неуверенно снижаться. Видно, Вера выискивала снизу знакомые ориентиры.

– Слушай, Гарик, нам надо поговорить, – сказал генерал. – Может, больше и не удастся. По крайней мере ты понимаешь, насколько я неправильно себя вел, нарушал законы и распоряжения высших органов власти.

– Никому не объяснишь, – согласился я с генералом, – что можно не только отпустить убийц, но и вывезти их за пределы правосудия.

Я ответил так же тихо, как говорил со мной генерал. Мы сидели плечом к плечу, и нас никто не слышал.

– Но я не могу казнить людей, даже самых мерзких преступников. Наверное, из-за этого не быть мне маршалом.