Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.5
Шрифт:
Потревожили! Сиреной!
Кора опустила босые ноги на остывший холодный пол.
По коридору топали сапоги, шлепали босые подошвы.
Дверь к Коре растворилась, залезла морда медсестры неизвестного пола и рявкнула:
– Тебе что, особое приглашение?!
Кора натянула туфли – как хорошо, что она их сохранила! Умывальня и туалет обнаружились дальше, в конце коридора. Санузел был один на всех жителей этого коридора. У умывальника под портретом президента возился, медленный и уверенный
Он обернулся – весь рот белый – к Коре и прорычал:
– Зубного порошка нету.
– И туалетной бумаги тоже, – отозвалось из кабинки туалета.
Кора стала ждать своей очереди.
Потом пришла принцесса, но, увидев мужчину, сразу убежала.
– Дура, – сказал Влас Фотиевич. – Думаешь, терпеть будет? Сейчас за угол побежит. Они все, татары, такие. Ох, долго еще приобщать их к цивилизации.
Из кабинки вышел Миша Гофман, поздоровался с Корой и сказал:
– Извини, что задержал.
Влас Фотиевич принялся полоскать рот. Он отплевывался, урчал, притом не переставал говорить:
– Какие сегодня мучения будут? Вот уж не думал, что приму такой крест на склоне существования.
– Лабиринт, можно сказать, рассыпался, – сказала Кора.
– Значит, тесты, – сказал Влас. – Доктор Крелий еще на той неделе грозился про тесты. Ты знаешь, что это за чертовщина такая?
– Ничего страшного, – сказал Гофман, оттирая от умывальника господина Журбу. – Задают вопросы.
Гофман был такой же заторможенный и вялый, как вчера.
– Зачем?
– Чтобы понять, кто умный, а кто дурак.
– Это и без вопросов видно, – засмеялся Журба и отошел к перекладине, на которой висело большое общее полотенце, и стал искать на нем место почище и посуше.
Вошел белогвардеец Покревский. Он был бледен, отчего уродливый шрам через лицо казался еще более красным и ярким.
– Уже очередь? – спросил он зло. – Это основная черта нашего режима – всюду устраивать очереди.
– Как мы проходили в школе, – вспомнил школьный учебник Миша Гофман, – царское правительство было погублено именно очередями за хлебом в феврале 1917 года.
– Откуда вам знать? – воскликнул ротмистр и направился к кабинке, но тут Кора поняла, что она пропустит все очереди, и кинулась к кабинке первой.
Внутри было густо насыпано хлоркой.
Хлопнула дверь. Кора догадалась, что ушел Миша Гофман.
– Не нравится мне этот Гофман, – сказал Покревский.
– Потише, ваше благородие, – откликнулся полицмейстер. – Они могут быть заодно. Пошли снаружи поговорим.
Когда Кора вышла из кабинки, у крана никого не было. Она решила воспользоваться коробкой с мелом, почистила зубы пальцем и поразилась способности людей разных эпох одинаково приспосабливаться
– Доброе утро, – сказал Эдуард Оскарович Калнин, который вошел в туалетную.
Кора передала ему мел, а Эдуард Оскарович снял очки и начал протирать их с мелом.
– Знаете, что любопытно, – сказал Эдуард Оскарович, отставив очки на вытянутой руке и проверяя, хорошо ли они очистились, – если бы нас подержать здесь с полгода, получилась бы славная коммунальная квартира! Вы знаете, что это значит?
– Нет, а что это такое?
– Господи, как же это получилось! – воскликнул Калнин. – Мы одинаковые, но не имеем ничего общего.
И тут Коре показалось, что дверь чуть-чуть приоткрылась, – их подслушивали! Она подняла палец к губам, предостерегая Калнина.
– А я молчу! Хотя, впрочем, и не понимаю, кому здесь нужны доносы.
– Этот ужасный Гарбуй хочет все знать о нас и устроить вторжение на Землю.
– Не переоценивайте Гарбуя, – возразил профессор, – он пешка в чужой игре.
– Вы с ним знакомы?
– Разумеется. Он, подобно мне, сделал ошибочную ставку. История непредсказуема. Угадать будущее хоть один раз – это все равно что выиграть в лотерею миллион рублей или автомобиль «Победа», понятно? Если бы я мог избавиться от гипноза бессмертия вождя, если бы я хоть раз остановился и трезво поглядел на то, что Сталин – это старик, который всю жизнь губил свой и без того некрепкий организм водкой, вином и распутством, что не сегодня завтра он гикнется, я бы все мои действия построил иначе. Но я был под тем же гипнозом, под которым находилась вся страна.
– Вы хотите сказать, что Сталин не должен был умереть, но умер?
– Да.
– А что вы сделали?
– Как что? Попал сюда! Эмигрировал. Скрылся.
– Ой! – Кора была потрясена. – Значит, сто пятьдесят лет назад был человек, который догадался про параллельный мир и сюда перепрыгнул?
– До какой-то степени вы можете считать, что именно так.
Из кабинки вышел ротмистр Покревский и принялся умываться. Он не прислушивался к разговору Коры с Эдуардом Оскаровичем. А если и прислушивался, то ничем этого не показал.
– А вы кто по специальности? – спросила Кора Калнина.
– Я физик. Физик-экспериментатор. Это вам что-нибудь говорит, моя дорогая прапраправнучка?
– Разумеется, – сказала Кора. – Вы делали атомную бомбу.
Снова зазвенел колокол, к нему присоединилась отвратительным звуком сирена.
– Зовут на завтрак, – сказал Эдуард Оскарович.
– А вы не очень молодой… – осторожно произнесла Кора.
– Я был профессором, – сказал Эдуард Оскарович. – И даже должен был баллотироваться в члены-корреспонденты Академии наук. Но не успел.