Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7
Шрифт:
Молодой парень, обвязанный пулеметными лентами, уселся на облучок. Ахмет достал из-под ног кожух, накинул его на Лидочку.
– Будет холодно, – сказал он. – Тебе куда ехать? Домой?
– Нет, в гостиницу, – сказала Лидочка. – Ты разве не знаешь, что мои в Одессе?
– Знаю, что в квартире живут другие, – сказал Ахмет.
Парень в лентах зацокал на лошадей, легонько хлестнул одну, пролетка стала разворачиваться.
– Почему ты сюда приехала? – спросил Ахмет. – Я чуть язык не проглотил,
Лидочка протянула руку, дотронулась до кисти Ахмета.
– Я теплая, – сказала она.
– Это просто чудо.
– Я ищу Андрея.
– Лидия, не шути.
– Тогда ты скажи мне – что случилось с Андреем. Только честно. Ведь я для этого осталась с тобой и попросила меня подвезти.
– А что сказал Коля? – ушел от ответа Ахмет.
– Он сказал, что Андрей погиб, он знает это наверняка. Поэтому он и стал Андреем Берестовым.
– Что?
– Ты и этого не знаешь? Ахмет, ты меня удивляешь – я сегодня встретила Колю впервые за много лет – и уже знаю. А ты не знаешь.
– Какой Андрей? Ты скажи по-человечески.
– Следователь Вревский – помнишь такого?
– Еще бы – он налет на дом моего дяди делал. Мотор реквизировал.
– Следователь Вревский передал Коле Беккеру документы Андрея, чтобы тот отвез их Марии Павловне. Но Коля попал в Севастополь и стал жить по документам Андрея. Потому что Андрею они уже не были нужны.
– Значит, что же получается – Андрей умер, а Коля стал Андреем?
– Он сказал, что как друг Андрея он имел на это моральное право. Что он его духовный наследник.
– Мерзавец он, а не наследник, – сказал Ахмет. – Жаль, что я раньше не знал – я бы ему высказал свою точку зрения!
– Но все это пустяки, все это не главное…
– Что же главное? – спросил Ахмет, хотя и знал ответ.
– Андрей. Что с ним случилось? Кому верить? Я ведь жду его.
– Я знал… до сегодняшнего дня думал, что Андрей умер. И даже был на его могиле.
– На могиле? Где?
– Я могу показать. Это не в Ялте.
– Ахмет, ты мне покажешь его могилу?
– Конечно, покажу. Я ходил туда, я рубль дал, чтобы за могилой смотрели. А то как Мария Павловна умерла…
– Мария Павловна?
– Она не пережила… Но ты в самом деле не знаешь?
– Клянусь тебе всем святым, что не знаю.
– А где же ты была три года?
– Далеко. Очень далеко. Ты отвезешь меня на кладбище?
– Завтра. Если я не приеду, значит, к тебе приедет мой связной, ты его знаешь.
– Кто?
– Хачик.
– Хорошо. Я буду ждать.
– Только ты не расстраивайся. Сейчас мне надо возвращаться, но я приеду. И может быть, Андрей и не умер? Ведь ты жива?
Пролетка въехала на окраинную улицу.
– Не переживай, – повторил Ахмет. –
– Ты можешь меня здесь отпустить, – сказала Лидочка, – мне два шага осталось.
– Нет, я погляжу, как ты в гостиницу войдешь.
– А патруль тебя не остановит?
– Патруль меня не остановит. Я – человек-невидимка, читала?
И Ахмет засмеялся, по-старому, будто ничего и не было.
Беккер вернулся в Севастополь в половине третьего ночи.
Он остановил автомобиль у дверей Морского штаба, выключил мотор. С трудом, из последних сил, снимая кожаные перчатки, вылез из машины. Часовой, сонный и замерзший, перегородил штыком дверь.
– Ты что, не видишь? – спросил Беккер без злобы, но с глубокой уверенностью в том, что никакой часовой не посмеет его остановить. Он отвел штык вверх, не отпуская его, нагнулся и прошел под ним, как под низкой притолокой.
В вестибюле горела тусклая лампочка. Коля, стараясь шагать твердо, вошел в приемную адмирала. Лейтенант Свиридов, ночной дежурный, спал на черном кожаном диване, придвинув телефон к изголовью.
– Степа, – сказал Беккер, опускаясь в кресло возле дивана. – Степа, проснись. Скажи, где Александр Васильевич?
Степа вскочил, потянулся к телефону, потом сообразил, отпустил трубку и стал протирать глаза.
– У нее, – сказал он, прокашлявшись. – Сколько времени?
– Скоро три часа.
– Ты откуда?
– Из Дюльбера.
Свиридов запустил пальцы в черную шевелюру. Морщась от боли, он растаскивал ее по прядям.
– Что-нибудь случилось?
– Не задавай глупых вопросов, Степа. Позвони адмиралу.
– Ты с ума сошел, Берестов. Сам же сказал – три часа ночи, а ты его из теплой кроватки. Он же оторвет мне голову.
– Ты как думаешь – я приехал сюда в три часа ночи из Ялты, приехал один, потому что моего шоффера по дороге убили – сам я контужен и еле держусь на ногах, – приехал и разбудил тебя ради собственного удовольствия? Ради шуток?
– Шоффера убили? Ефимыча? Что случилось? Бандиты?
– Бандиты, из которых состоит вся Россия. Будешь звонить или нет?
– Может, ты сам?
– Ты дежурный – тебе положено.
Степа нагнулся, поднял с пола телефон, поставил его на край стола, но трубки не снял.
– Что-нибудь случилось с императрицей? – спросил он с повышенной заботливостью, будто собирался тут же нести ей стакан воды.
– Бери трубку! – закричал Коля. Глаза у него стали бешеные. Он начал расстегивать кобуру, пальцы его тряслись. – Я из этого нагана сегодня пристрелил трех человек! Одним больше, одним меньше – какая разница! Какая разница, Степа? Решается судьба России, а ты никак не можешь решить, положено или не положено будить адмирала?