Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7
Шрифт:
– Это не важно, – сказал адмирал. – Моя охрана плюс отряд Баренца – все вместе не более пятидесяти штыков. По дороге наступают около двухсот, но еще столько же занимаются сейчас обходным маневром, пытаясь выйти ко дворцу вдоль моря. И это куда более опасно. С той стороны у меня только один пулемет и шесть матросов.
– Но вы телеграфировали в Севастополь? – спросила императрица.
– Связь нарушена, – сказал Колчак. – Разумеется, я рассчитываю на адмирала Немитца. На то, что в решающий для России момент он поймет, что судьба
– Он из хорошей семьи, – сказала Мария Федоровна.
– Многие из ваших врагов, императрица, происходят из хороших семейств, – сказал Колчак.
– Чего же мы ждем? – спросил Юсупов.
– Мы ждем миноносца, который должны прислать за нами из Севастополя. Иного пути отсюда нет – мы не можем прорываться сушей, рискуя жизнью ее императорского величества.
– Я не боюсь смерти, – сказала императрица.
– Вы нужны России живая, – мягко улыбнулся Колчак, не показывая зубов
– он всегда помнил о своем недостатке.
– А как мы узнаем, идет ли кто-нибудь к нам на выручку? – спросил князь Юсупов.
– Наверху, на башне, мы оставили наблюдателя. – Колчак поднялся. – Нам нельзя терять время, – продолжал он. – Берем только самое необходимое. Я не смогу выделить носильщиков. За исключением государыни, все сами несут свои вещи. Вы возражаете, князь?
– Наташа, – сказала императрица, – мы возьмем только мою шкатулку и самое необходимое из одежды. Нам не понадобятся солдаты. – Императрица не скрывала гордости своим решением. – Жаль, что Таня оставила нас…
Слова императрицы оказались как бы пророческими – тотчас же дверь широко отворилась, и в ней показался Жан, который поддерживал под мышки бесчувственную княжну Татьяну. Лакей потащил княжну к дивану и посадил ее рядом с Баренцем.
– Ах, что с ней сделали! – воскликнула императрица.
Ирина Александровна присела на корточки рядом с диваном.
– Таня, – сказала она.
Та простонала, но не ответила. Ирина Александровна, не глядя, завела за спину руку, и князь Юсупов, как в отрепетированном номере, вложил в пальцы стакан с водой. Из рукава он его вытащил, что ли? – подумал Коля.
Таня отпила глоток.
Колчак отошел к окну и поманил к себе Колю.
– Лейтенант, вы умеете метать гранаты? – спросил он.
– Очень давно, на учениях, – сказал Коля.
– Когда появится катер и мы будем уходить к морю, вам придется задержаться – вы прикрываете нас на случай, если бунтовщики прорвут ограждение. Гранаты в моей машине, под сиденьем.
– Ой! – закричала Татьяна. – Я не хочу жить! Я не буду жить!
Она пришла в себя, и это было хуже, чем беспамятство.
– Что с тобой случилось? Что случилось? – спрашивала Ирина Александровна.
– Они перегородили дорогу – они смеялись, они сказали, чтобы мы все отдали, все… потом они… Вахтанг стал сражаться, я просила его – не надо, не надо… они убили его, а меня…
– Мерзавцы! – воскликнул
– Феликс! – закричала на него императрица.
Со звоном разлетелось и тут же с грохотом посыпалось осколками по паркету оконное стекло, разбитое случайной пулей.
Это сразу отрезвило всех.
– Прошу всех перейти на первый этаж. Оттуда мы выходим к морю, – приказал Колчак.
– А как же полковник Баренц? – тихо спросил у адмирала Коля.
Диван представлял собой драматическую картину, словно просился на кисть исторического живописца. На нем, откинувшись, сидел и часто дышал полковник Баренц, с головой, завязанной промокшим от крови бинтом. А в ногах у него сидела в полузабытьи княжна, подняв руку, обнаженную выше локтя, потому что рукав был разорван. Дорожная, доходящая лишь до щиколоток, юбка княжны также была порвана и измарана.
– Полковник? – повторил Колчак. – Полагаю, ему будет лучше остаться здесь. Они могут вызвать ему врача. А так мы его погубим, не довезя до миноносца.
Коля смотрел на княжну и думал: не успели, не успели, не успели… и почему-то это имело отношение и к нему, и к адмиралу, и к императрице.
– Берестов! – услышал он голос адмирала. – Вы почему здесь стоите? Я же приказал вам взять гранаты.
– Простите, – сказал Коля. – Я думал, что это не сейчас.
– Именно сейчас! Вы что, полагаете, что я должен быть вам по гроб жизни обязан за те подвиги, которые вы совершали час назад? Они – наше прошлое. Остаться живыми и вырваться из этой мышеловки – вот наша задача сегодня. Идите!
– Слушаюсь.
– Постойте. Сначала поднимитесь в башенку. Там сидит наблюдатель. Узнайте у него, какова обстановка. Если есть срочные новости – бегите сюда. Ясно?
Как только Коля вышел из гостиной и стал искать путь на чердак, он попал в ту часть дворца, что выходила к воротам, и потому сразу стали слышнее выстрелы и доносились даже крики. Стекла в окнах с этой стороны были разбиты, и солнце, попавшее в проемы, по-утреннему весело отражалось в осколках.
Не у кого было спросить, где эта нужная лестница. Коля поднялся по одной и попал в коридор, куда выходили спальни. Он заглянул в спальню императрицы, дальше не пошел – время было на исходе. Пришлось снова спуститься на первый этаж. Коля понимал, что нельзя признаться адмиралу в неспособности отыскать пути на башню.
Перебежав через холл, где на полу сидел, прижавшись спиной к деревянной панели, раненый солдат в одном сапоге – вторая нога была кое-как замотана, Коля увидел лесенку поуже и по ней выбрался на чердак и чуть было не получил пулю в живот, потому что никто не предупредил Колю, что на чердак попадают, условно постучавшись. Коля открыл дверь, и тут же наблюдатель – матрос, глядевший на море, обернулся и выстрелил в него из маузера.