Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
– И правильно, – сказал новый голос от двери. Там стоял писатель Глинка. Стоял и безмятежно улыбался. – Андрюша ничего не знает и знать не может. А я вот знаю, что намерен похитить его у вас – и пригласить на именины госпожи Бригитты Нильсен. Его ждут.
Господи, как Андрей был благодарен добродушному писателю – если бы тот знал, из какой ямы он его вытащил!
– Простите. – Андрей ринулся к выходу, сдвинув тяжелого Гаврилина. И тот уступил ему дорогу.
В
Бригитта Нильсен изобразила невероятную радость по поводу появления Андрея. Словно они дружили домами со школьных лет. Она была сказочно хороша. А может быть, Андрею так показалось, потому что здесь веселились писатели, и им дела не было до каких-то шкатулок, зомби и политических заговоров.
Миша Кураев танцевал с Бригиттой, а Дилемма умудрилась плюхнуться Андрею на колени… Он много пил в ту ночь, но не мог не поглядывать на двери – а вдруг появится кто-то из призраков.
Но призраков не было. Видно, они занимались своими делами и делили наследство, не нуждаясь в услугах Андрея.
Андрею страшно не хотелось возвращаться в каюту. Алеша теперь уже не был Алешей – как будто оборотни, поселившиеся на «Рубене Симонове», забрали в свою стаю милого Гаврилина.
Андрей основательно выпил, потратив почти всю оставшуюся валюту. И старался не глядеть на часы, благо, что атмосфера славного дружелюбия помогала не обращать внимания на движение времени.
Потом он танцевал с Дилеммой, она прижималась к нему, а он думал: «А что, если она тоже принадлежит к одной из партий охотников за шкатулкой?» Сейчас она спросит его: а кто та старуха с рыжими волосами? «Кстати, а кто та старуха? Можете допрашивать меня, но я, честное слово, ничего не помню».
Постепенно праздник истончался – столики ближе к эстраде пустели, упрямые гуляки удерживались в углах и вдоль стенок салона.
Дилемма говорила:
– Только ты не воображай, у меня настоящий роман с Мишей; клянусь тебе, я такого мужика еще не встречала, но его обязательно прирежут, как только мы вернемся в Питер. Жалко его, а правда он роман написал?
– Повесть, – отвечал Андрей. – И не одну. Он хороший писатель.
Потом он все же собрался уходить, но возвращаться в каюту страшно не хотелось, и он вышел на палубу.
Там было холодно, порывами налетал ветер, почти ледяной, вокруг стоял белый легкий туман. Из него выплывали цветные огоньки встречных судов.
Внутри судна что-то глухо бабахнуло.
Как будто кто-то ударил мешком картошки по перегородке.
Мало ли какие звуки рождаются на таком большом судне, но Андрей почему-то сразу понял, что этот звук исходит из каюты Бегишева и что он связан с проклятой коробкой.
Наверное, лучше всего
Андрей поглядел на часы. Половина второго.
И он побежал вниз, на четвертую палубу, к люксу господина Бегишева, щедрого спонсора писательской конференции. Это заняло минут пять.
Он оказался не одинок.
Несмотря на глубокую ночь, у каюты Бегишева толпились люди – человек десять.
Некто с огнетушителем кричал:
– Пропустите, неужели не видите, кораблю угрожает опасность!
Остальные были просто зеваками.
Андрей пробился к двери, потому что зеваки не были настойчивы – они опасались, не угрожает ли им что-то.
Дверь была открыта настежь.
Изнутри шел дым.
Шипел огнетушитель – человек у двери включил его.
Волосатый, мохнатый, в одних трусах Бегишев, как медведь, медленно кружил в дыму и выкрикивал:
– Я слепой, да? Я слепой?
Андрей заглянул во вторую комнату люкса. Поперек койки лежал Алик. Мертвый?
Дыма там было меньше, все вещи перевернуты, сдвинуты с мест, шкафы распахнуты. Здесь что-то искали…
Дверь в туалет открылась, и оттуда выглянула Антонина.
– Это ты, Андрюша? – спросила она. – Ты почему здесь?
Хлоп! – Дверь закрылась.
Андрея толкнул капитан – его представляли писателям в первый день. Капитан в обычной жизни был похож на начальника главка. Сейчас, в форменных брюках, в кителе, накинутом на майку, он казался скорее домашним соседом, которого вынесло на лестничную площадку на звуки соседского мордобития.
– Спа-койно, – сказал капитан, и голос превратил его в фигуру официальную. – Попрошу очистить помещение. Посторонние, попрошу очистить! Ничего не произошло.
Пена из огнетушителя попала ему сзади на ноги, и он переступил через нее, как купальщик, выходящий из полосы прибоя.
Андрей подошел к иллюминатору и открыл его.
В каюту влетел ледяной мокрый ветер.
Дым, побившись немного между стенками, потерпел поражение и бежал с поля боя.
В первой, большой комнате люкса все было разгромлено.
Бегишев пришел в себя.
Он натужно кашлял и в перерыве между приступами громко повторял:
– Все в порядке, все нормально!
Капитан вторил ему. Человек с огнетушителем обратил свое оружие против зевак и направил струю на пол возле двери.
– Что случилось? – спросил капитан у Бегишева.
В дверях в заднюю комнату появился Алик. Одной рукой он держался за косяк, другую приложил к глазу.
– Хулиганы, – сказал Бегишев. – Пьяные хулиганы.
– Этого у меня на борту быть не может, – твердо заявил капитан.
У капитана были плакучие длинные усы и манера дергать за правый ус, отчего он был заметно длиннее левого.