Кира Вайори
Шрифт:
Принимающие потоки сработали, погасили скорость, но всё равно, шарахнуло меня о полиуретан со всей дури. Так всегда бывает, когда в канал ныряешь с полдороги, из срединных слоёв.
Я с трудом расстегнула карман на куртке и вытащила телефон. Он включился, но экран долго-долго было просто белым. Я подумала, что не дождусь, вырублюсь. Но всё-таки телефон показал минимальный остаточный заряд, а потом всплыла экранная заставка и две антенны с логотипом сотовой станции Йери. В глазах темнело, но список контактов я всё-таки сумела открыть и найти Марата.
– Кирюша?
– неуверенно ответил Марек.
– Я, бро...
– Родная
– выдохнул он.
– Где ты, систер?!
– А хрен знает, бро... Меня сейчас вырубит. Ищи по пеленгу...
Я опустила руку с телефоном и позволила себе не сопротивляться обмороку.
Тем более, что это оказался не обморок, а сон. Мне снился Йан. Суровый, строгий, он безжалостно отчитывал меня за неосторожность, ругался и кричал, а я пыталась сказать ему, что не виновата, что я делала всё правильно, просто канал оказался непригодным. Он не слышал моих оправданий, и я плакала от отчаяния. Сон был на удивление длинный и тягучий, но оборвался внезапно, и в уши сразу ворвались тысячи звуков. Это были больничные звуки. Приглушённый писк аппаратуры, звяканье металлических инструментов друг о друга и о контейнеры, поскрипывание колёс у тележек. Я включила привычные звуковые фильтры, и поняла, что вокруг тишина, только чьё-то мерное сопение неподалёку.
Дышалось легко и свободно. Я открыла глаза, и вокруг оказалось много солнечного света и воздуха.
Потолок, весь в миниатюрных гранёных пирамидках, я сразу узнала. Главный госпиталь столицы, место для лечения богатеев, знати, государственных служащих и наёмников, здесь такой потолок во всех помещениях, от приёмного покоя до операционных. За те годы, что я провела на поверхности, мне несколько раз приходилось валяться здесь на койке и рассматривать этот потолок.
Сейчас первой эмоцией было облегчение. Если я и расшиблась, вылетев из принимающей трубы, то всё ж не насмерть.
Я закрыла глаза, сосредоточилась на своём теле. Ничего не болело. Пальцы сжимались в кулаки. Стопы шевелились, ноги в коленях сгибаться не отказывались. Уже хорошо. На моём лице не было никакой маски, значит, никто не опасается, что я внезапно могу отдать концы.
Я снова открыла глаза и осмотрелась.
В маленькой светлой палате не было никакой особой аппаратуры. Только небольшой пульт общей диагностики, от которого ко мне тянулись три провода.
В углу на больничном стуле-раскладушке - такой тут выдавали посетителям, остающимся с пациентами на ночь - спал мужчина в джинсах, чёрной флисовой толстовке и тяжёлых зимних кроссовках. Солнце из окна светило прямо на него, поэтому он предусмотрительно закрыл лицо раскрытой книжкой. Это был большого журнального формата "Иллюстрированный русско-гатрийский разговорник для начинающих". Одна рука мужчины свешивалась вниз, другую он бросил на грудь, и я хорошо видела его узкую длинную кисть и пальцы в веснушках.
– Миша!
Он вздрогнул, дёрнулся, книжка упала на пол.
Через секунду он уже стоял надо мной, радостно улыбаясь, но не осмеливаясь даже пальцем коснуться.
– Наконец-то, - с облегчением вздохнул он.
– Добро пожаловать! Минус одна жизнь, но надеюсь, у тебя их ещё есть в запасе...
Я подняла руки, ухватилась за его шею, взъерошила рыжие вихры на затылке.
– Ты откуда взялся, Мишенька?
– Твой брат привёл, откуда же ещё?
Он, наконец, поверил в то, что я не развалюсь на запчасти прямо у него на глазах, и, присев на край койки, обнял меня, просунув
– Как ты?
– прошептал он тихонько.
– Да не пойму пока. Миш, мне ещё что-то надо объяснять, или Марек тебе всё рассказал?
– Ничего не надо, - вздохнул он.
– Рассказал. Чего только не рассказал. Когда я тебя не дождался ни завтра, ни послезавтра, проклял уже всё на свете, и вдруг случайно дозвонился до Марата. Он приехал. Сказал, ты пропала. Скорее всего, погибла. Мы всю ночь водку глушили, и брат твой мне небылиц всяких наговорил. Я, честно говоря, ни одному слову его не поверил, решил, что он по пьяному делу горазд врать всякое. А утром он ушёл и три недели я ничего не знал. Потом он сам позвонил и сказал, что ты нашлась, жива, и что, если я хочу тебя увидеть, он может забрать меня с собой... на поверхность. Мне как-то было всё равно, куда... И вот я здесь.
– И как тебе?
– Да я не видел ничего толком. Приехали на эту... на базу... ночью. Сюда добрались тоже по темноте. Так я никуда и не выходил. Сижу тут, неделю уже. Жду, пока тебя из комы выведут. Книжечку вот дали... любопытную... Я уже несколько фраз выучил!
Я подалась к нему, сомкнула руки на его шее и разревелась. Чем крепче он обнимал меня и чем горячее шептал мне в ухо какую-то ласковую чепуху, тем сильнее лились слёзы.
За этим мокрым делом нас и застал Марат. Когда я смогла оторваться от Миши и расцепить руки, брат, видимо, уже довольно долго стоял в палате и терпеливо спокойно ждал, когда на него обратят внимание.
– Мишенька, дай нам поговорить наедине.
– Конечно. Ты только не бей его, - усмехнулся Миша и вышел из палаты.
Марек подсел на его место, я села на койке и молча обняла брата, прижавшись к его плечу, и закрыла глаза.
– Прости, бро, - сказала я через некоторое время.
– Не хотела тебя пугать. Так вышло.
– Напугать ты умеешь, что есть, то есть, - вздохнул Марек.
– А знаешь, что самое страшное?.. Когда у самого ничего не выходит, и помощи просить нельзя...
– В смысле?
– Я сразу отпуск взял. Просил две недели. Дали одну. Стал в слои нырять, во все подряд, какие подвернулись. Возвращался через старый заброшенный вертикальный канал, хорошо, что я о нём знал, получалось довольно быстро. Сколько успел, за неделю облазал, потом, когда на службу вернулся, получилось ещё немного слоёв проверить в свободное время. Ничего не нашёл, никаких твоих следов, только несколько старых скелетов... И понятно, что просто пролетел мимо, в самый-то нужный слой и не попал. И если бы было несколько спасателей, то шансы многократно возросли бы. А никого вызывать нельзя, нельзя раскрывать канал. Несмотря на то даже, что я сразу же отдал приказ сворачивать работу на базах... В общем, не нашёл я тебя. Чуть умом не тронулся... Звонок твой - чудо. Ты сама - чудо, систер. Как только у тебя это получается?
– Что получается? Проблемы всем создать? Это, бро, само выходит. Без усилий.
– Главное, что ты вернулась. Остальное - ерунда.
Я кивнула. Марек ещё раз внимательно меня осмотрел.
– Неплохо они тебя подлатали, выглядишь значительно лучше, чем неделю назад. Узнаю сейчас, когда можно будет тебя забрать.
– Я правильно поняла, вы забросили базы?
– Да. Канал беглецов больше не работает. Мало того, что дорого, трудоёмко и неэффективно, так теперь ещё и опасно.
– А что случилось? Канал просто зарос на глазах.