Киров
Шрифт:
То же проделали с Шатыровым, Козловым, Квиркелия.
Посовещавшись наедине, чугуновцы стали извиняться перед Кировым: вышло недоразумение. Что-то пытались растолковать. Что-то бормотали, пряча револьверы.
Киров спросил:
— Зачем вы заварили такую кашу? Почему не обратились в партийный комитет?
Чугуновская компания, ничего не ответив, убралась восвояси.
Ответ все же нашелся.
Какой-то белогвардеец, и безусловно умный, всучил сестре милосердия Вассерман дореволюционный журнал «Искры» с портретом иеромонаха Илиодора, известного всей России царицынского церковника.
— Похож на Кирова?
В этих ли точно словах был выражен провокационный намек
Журнал использовали для того, чтобы сподручней было сколачивать авантюристическую компанию. Раздобыв снимок Кирова, сличали с изображением на обложке. Сличали почерки по подписанным Кировым бумагам и автографу церковника на журнальном снимке.
6 октября, в одиннадцать часов вечера, в Реввоенсовет, к Валерию Владимировичу Куйбышеву пришли Иванов с приятелем. Показали журнал, спрашивая, похож ли Илиодор на Кирова.
Куйбышев успокаивал пришедших, говорил, что, хотя знаком с Кировым не очень давно, уверен во вздорности сплетни.
— У меня с Кировым много общих знакомых по Сибири, мы порой вспоминаем такие мелочи из томской подпольной жизни, которые никакой Илиодор знать не может.
Куйбышев обещал без промедления, утром, раздобыть о Кирове еще массу подробностей, которые полностью рассеют все сомнения.
— Жду вас завтра.
Но авантюристическая компания уже была сколочена и ровно через час начала свои преступные действия, завершившиеся полным провалом.
7 октября Киров и Куйбышев встретились в Реввоенсовете. Сергей Миронович считал, что случившемуся нецелесообразно придавать особое значение: участники авантюры с контрреволюцией не связаны и, опозорившись, уже наказаны. Куйбышев согласился с ним, но предлагал сместить Чугунова.
Член Реввоенсовета и исполняющий обязанности командарма Бутягин, по его собственным словам, метал громы и молнии: авантюру нельзя оставить безнаказанной, особенно в этот сложный момент. Куйбышев, назначенный членом Реввоенсовета Туркестанского фронта, уезжает. 'Чрезвычайный уполномоченный ЦК РКП (б) и Совнаркома Бабкин — в отъезде, в Москве. Кирова ждет катер, на котором он собирается во вражеский тыл. Преемник Кирова не прибыл и вроде бы отказывается работать в Астрахани, Командарм болен, лежит в тифу. Начальника штаба нет. Начинается очередная реорганизация, передача XI армии новому, Юго-Восточному фронту. Противник наступает и вот-вот, оседлав железную дорогу, полностью отрежет Астрахань от остальной России. Армейские резервы исчерпаны, заткнуть прорывы нечем. Бутягин настаивал на своей отставке, клялся, что никогда в жизни не подаст руки ни одному астраханскому работнику.
Сергей Миронович унял Бутягина, советуя проследить за войсками, поскольку в части проникли кривотолки о ночном происшествии. Бутягин занялся делами.
К чести войск, нигде не случилось из-за авантюры ни единой заварушки, ни единого нарушения дисциплины.
Армейский трибунал, независимый в своих обязанностях и правах, отнесся к авантюре строже, сообщив о ней в Москву и начав следствие.
Кирова и Куйбышева встревожила участь Чугунова. Было ясно, какой приговор вынесут взбунтовавшемуся губвоенкому, начальнику гарнизона. Киров и Куйбышев решили, что надо немедленно удалить Чугунова из XI армии и дать ему возможность до суда искупить свою вину в боях. Чугунова отправили к Фрунзе, командующему Туркестанским фронтом.
Следствие продолжалось.
В конце ноября был суд. Он определил, что авантюра могла открыть Астрахань врагу. Чугунова Петра Петровича, храбро сражавшегося против белогвардейцев, заочно приговорили к тюремному заключению — условно. Условное наказание дали также нескольким другим участникам авантюры. Военных — в штрафной батальон. Вассерман Рахиль Яковлевну и Иванова Ивана Ефимовича, подбиравшего участников преступной авантюры, приговорили к расстрелу.
Вассерман расстреляли. Иванов бежал из тюрьмы и очутился за границей. Говорят, спустя несколько лет он обратился к Кирову с просьбой содействовать в пересмотре дела, и Киров просьбу его выполнил. Очевидно, так оно и было: в 1925 году Иванова амнистировали. Он возвратился в Советский Союз.
А некоторые астраханские работники еще долго не желали избавиться от пагубных недугов. В марте 1922 года ЦК РКП (б) счел, что наиболее непредубежденно в их делах разберется Киров. Но он был перегружен основной работой как секретарь ЦК Компартии Азербайджана. Местную верхушку удалили из Астрахани, перевели кого куда. Летом ЦК РКП (б) повторил прежнюю просьбу-поручение. Поехав в Астрахань, Сергей Миронович ознакомился там с положением и просил ЦК РКП (б) никого оттуда больше не отзывать. Сделал все необходимое для оздоровления местной партийной организации, а о причинах ее недугов потом писал, что их четыре:
1. Отсутствие достаточного кадра подлинно пролетарского элемента, преобладающая масса рабочих — сезонные крестьяне, рыбаки и так далее.
2. Чрезвычайно низкий партийный уровень работников.
3. Молодость их по стажу: из ста двадцати четырех делегатов последней губернской конференции только одиннадцать вступили в партию до революции.
4. Старая болезнь — местничество, борьба с пришлым и «назначенским» элементом.
14 октября 1919 года XI армию передали Юго-Восточному фронту.
15 октября ЦК РКП (б) решил: высвободив часть своих войск для защиты Тулы и Москвы, этот фронт должен остающимися силами вести оборонительные бои, чтобы не дать Деникину соединиться с астрахано-уральскими казаками Колчака.
Несмотря на всяческие нехватки, XI армия строго выполняла партийное решение.
Близ Черного Яра, выдержавшего полуторамесячную осаду, восьмидневное наступление отбросило врага прочь. Преследуя его, наши части в ноябре приближались к Царицыну.
На другом фланге, в дельте Волги, готовился общий удар пехоты, кавалерии и судов флотилии по казачьей группировке колчаковцев. Колчаковцы намертво пристыли к своим богато укрепленным позициям, и не было пока уверенности, что удастся взломать вражескую оборону.
Киров изо дня в день часами беседовал со штабистами — ничего они не могли придумать для возмещения неравенства сил. Глубокой ночью от фронтового командования прибыла телеграмма: после отдыха погрузился в эшелон и едет в Астрахань десантный отряд Кожанова. Сергей Миронович повеселел — кожановцы не шутка. Пригласил Бутягина:
— Тут что-то наклевывается.
Противник о кожановцах вряд ли успеет проведать, да и снять их надо с поезда не в Астрахани. Стоит придать им все, что в городе есть боеспособного. Собрать все резервы, двинуть в обход противнику. Молниеносно ударить с тыла. И тогда развернуть намеченную раньше операцию, несколько перегруппировав части.