Kiss the rain
Шрифт:
– Конечно, куда нам. Ладно, пойдем, хоть пешком провожу, – протягиваю руку.
После нескольких секунд раздумий она утвердительно кивает головой. Мы идем рядышком друг с другом в полной тишине.
– Спасибо за помощь, – хмурится она.
– Да… забудь. Все в порядке, – отмахиваюсь, и не могу сдержать улыбку, когда в ответ на мой жест вижу ее насупившееся личико. На несколько секунд я даже представляю ее своей девушкой. Рисую себе, как здорово было бы иметь возможность прикасаться к ней… попробовать ее губы… целовать ее глаза вот в такие моменты, когда она смешно
– Я вот только не пойму, как ты все это время встречалась с таким уродом? – к собственному удивлению, замечаю, что при воспоминании о том наглом хипстере кулаки сжимаются сами собой.
– Сама себе дивлюсь, – она задумчиво смотрит впереди себя и, пожав плечами, обреченно вздыхает. А я вовсю ругаю себя, идиота, за то, что напомнил ей об этом недоноске.
Мы не спеша идем по улицам ночного города. Моя рука настолько близка к ее, что время от времени мы случайно соприкасаемся ладонями. Не знаю, как она, а мне приходится испытывать танталовы муки, сопротивляясь желанию схватить ее и притянуть к себе. Боюсь спугнуть упрямую красотку. Убираю руки в карманы, от греха подальше, и, немного сбавив темп, любуюсь прекрасной круглой попкой, обтянутой плотной тканью джинсов. То, как волнительно покачиваются ее бедра, а высокие каблуки туфель звонко цокают о поверхность асфальта, заставляя мой пах существенно напрячься. От прогулки на таких шпильках уже через несколько кварталов ее шаг замедляется. Стараясь не показывать своей усталости, она продолжает идти с неизменной улыбкой на губах и высоко поднятой головой. Вот актриса…
– Может, зайдем в ресторан, передохнем? – хватаю ее за руку и тяну в небольшой ресторанчик, мимо которого мы сейчас проходим.
– Нет, никуда я с тобой не пойду! – Тори щетинится и отдергивает руку, как от прокаженного. Я хмурюсь, но решаю, что отыграюсь на этой стервочке позже. Мы продолжаем идти в полном молчании. Спустя несколько метров вижу еще одно заведение.
– Вон, смотри, кофейня, – поворачиваюсь к ней с улыбкой на губах.
– Нет, – она хватает меня за руку и начинает бежать, тянет через дорогу.
– А ты прям кладезь загадок, – оказавшись на другой стороне улицы, я рывком притягиваю ее к себе.
– Кто бы говорил, – вздергивает она бровями и отпихивает меня.
– Ты на каком учишься? – смеюсь в ответ на ее грубость и делаю вид, что ничего не произошло.
– Филология. А ты? – она отпрыгивает в тот момент, когда я натягиваю ей на голову капюшон.
– Я уже окончил, иностранные языки, – смеюсь над ее изворотливостью. Тори искоса поглядывает на меня и поправляет прическу.
– Мне сказали, ты – гонщик.
– Как всегда, нагло врут. Ты же видела мое корыто, – смеюсь, примерно представляя, кто мог такое ляпнуть. Дианка…
– Так, все-таки, скажи… откуда ты? – спрашивает она, убирая с лица мешающую прядь волос.
– Родился в Сан-Паулу, в Бразилии, – сунув руки в карманы джинсов, пинаю лежащие на пути камни и мелкие ветки деревьев. Не люблю слишком много
– Потом, когда мне было около пяти лет, мама разошлась с отцом и вернулась со мной на родину. До двадцати лет я жил здесь. А потом переехал к отцу, в Валенсию.
– Так он ведь из Бразилии, – поднимает на меня вопросительный взгляд.
– Переехал туда, лет десять назад. У отца свой бизнес в Испании, свой автомобильный концерн. Я жил у него несколько лет, но, из-за независящих от меня обстоятельств, пришлось вернуться сюда, – и снова настроение – на ноль.
– Скучаешь?
– Что? – резко поднимаю на нее глаза, удивленный таким вопросом.
– По отцу, – глядя на меня с затаившейся в глубине глаз тоской, говорит Вика.
– С чего ты решила? – спрашиваю я, а она в ответ только пожимает плечами.
– Раз ты уехал к нему жить, будучи в сознательном возрасте, значит, у вас очень тесная связь друг с другом. А раз о возвращении в Россию говоришь с грустью в голосе, значит, скучаешь по нему, и хочешь вернуться.
– Скучаю, – соглашаюсь я, смотря пораженным взглядом на нее. – Да, я восхищаюсь им и горжусь. Он очень волевой человек. Из тех людей, кто за двумя зайцами погонится, а поймает трех. Мне хочется на него равняться, – ловлю ее заинтересованный взгляд и отворачиваюсь, напоминая себе о главном правиле. Никаких подробностей о своей жизни.
– А ты почему на филологический поперлась? С таким то талантом художника, – резко перевожу тему разговора.
– Не знаю, струсила, наверное, – Тори идет рядышком и смотрит на меня погрустневшим взглядом, а я снова сдерживаю себя, чтобы не распустить руки, и не притянуть ее к себе. По-свойски так, собственнически.
– У меня в семье проблемы финансовые. Вот и решила что лучше синица в руках. А по тебе никогда не сказала бы, что ты мажор!
– По мне никто так не может сказать. Я, наверно, и не мажор, – не могу сдержать смешка от ее доводов.
– Да одни твои наряды чего стоят… Плакать хочется, – я вижу, как подрагивают ее плечи от смеха, и в ответ только задумчиво улыбаюсь.
– Вот, смотри, еще ресторан, пойдем? – снова хватаю ее ладонь и тяну к входу.
– Сказала – нет! – топает она ножками и смешно так хмурится. – Попробуй другим меня сразить!
– Как с тобой сложно, – вздыхаю и театрально вытираю рукавом лоб.
– Моя мама была очень избалованной, – Тори хитро щурится, и ее офигительные губы так и расплываются в обворожительной улыбке. В улыбке, которая снова выбивает весь воздух из моих легких.
– На машине все время родители ее катали, ну, в крайнем случае, на такси. А папа бедный был, как мышь церковная. И взял ее тем, что на первом свидании в трамвае прокатил и пирожок купил. Она говорит, обалдела тогда!
Мы дружно хохочем. Я смотрю на Тори и думаю о том, что она совсем не такая, какой показалась мне изначально. Вовсе не стерва… Глубокая, чувственная, умная.
– Счастливые, – улыбаюсь с грустью, думая о том, что моих родителей кем-кем, а счастливчиками точно не назовешь.