Кистепёрые
Шрифт:
Попытаться представить такое – рехнуться, но мы кроманьонцы, нам достаточно знать, а представляют пусть неандертальцы с их живым воображением, что потому и вымерли.
И даже лучше верить в акт Творения насчёт зарождения жизни, чем представить, что началом послужило взаимодействие между элементарными частицами.
Голова снова стала накаляться, это уже опасно, «Алкома» за всем не уследит, да и нечего от арифмометра требовать слишком многого.
Посмотрел в зеркало, хорош, ещё как хорош, пузо уже почти и не пузо, на улице женщины начинают посматривать с некоторым интересом,
– Шеф, – раздался за спиной голос Алисы, – Грандэ просит уделить минутку.
– Соедини, – велел я.
Тут же прозвучал скрипучий, как рассохшееся дерево, голос Грандэ:
– Шеф, что-то наш тестировщик затих. За последние две недели ни одного замечания. Он здоров?.. А то зарплата у него ого-го!
– Проверю, – ответил я.
Он отключился, я подумал, что я тоже за последнее время ничего о Валентинове не слышал, словно исчез, как бы не умер, в нашем возрасте это легко, никто не скажет, что ах да что так рано.
– Алиса, – велел я, – соедини с Валентиновым. Если спит, не тревожь, ладно?
Через несколько секунд она доложила:
– Не спит. Но показатели здоровья вам не понравятся.
– Передай, – сказал я, – часа через три буду в его районе, заеду на чашку кофе.
– Принято, – ответила она деловито.
В его районе в самом деле буду, одна из финансовых структур интересовалась, могу ли помочь просчитать для их банка оптимальную стратегию финансирования, второй год несут убытки, некритические, но дольщики выказывают недовольство, может начаться исход, а это уже не просто опасно, а опасно очень даже как.
Разговор затянулся, откуда-то они прознали, что мы с помощью «Алкомы» идём с опережением графика, едва ли не единственные в мире игроделы, а это значит, у нас очень эффективный комп, а нам не помешает добавочная прибыль.
Торг был жёстким, я стоял на том, что байму сдадим скоро и получим огромную прибыль, так что подработка для нас если уж совсем будет лёгкой, а гонорар принесёт большой, тогда да, а так мы не голодаем, уж простите…
Дважды прерывались на кофе с фирменными пирожками, наконец соглашение подписали. Я для вида хмурился и вздыхал, дескать, иду на большую жертву, хотя задача всего лишь просчитать и разложить огромную базу данных – это для «Алкомы» нет ничего проще, сделает и не заметит, что потрудилась.
К квартире Валентинова поднялся с заметным опозданием, но не критично, не под дождём на улице ждёт. К тому же мы, самцы, даже когда кого-то в самом деле ждём, не бросаемся к зеркалу, чтобы успеть подкраситься, наложить три вида крема и перемерить сотню платьев.
Даже по входной двери Валентинова с истёртым половичком видно ещё от лифта, что в квартире обитает холостяк, старый матёрый холостяк.
Когда поднимал руку с вытянутым пальцем к дверному звонку, ощутил внезапный холод, словно пахнуло ледяным ветром с Гималаев. Скоро не будет нашего тестовика, это же величайшая трагедия для человека, но он смирился с неизбежностью, старается о ней не думать, иногда даже иронизирует, но мудро глубоко
Да и все мы инстинктивно избегаем даже мимолётной мысли о смерти, что обнулит все наши успехи, достижения и вообще всё-всё, а мир исчезнет.
А я, самовлюблённая свинья, ничего не знаю о его жизни и проблемах, даже не поинтересовался, был ли он хоть раз женат, вот Грандэ, Лысенко и даже Невдалый побывали в том неестественном состоянии по три-четыре раза. Впрочем, по беспорядку в квартире Валентинова сразу видно, что холостяк он не простой, а закоренелый, мебель поставили много-много лет тому и ни разу не сдвигали, а женщины хотя бы раз в год её таскают из угла в угол. Вешалками для одежды служат спинки стульев, кресел и даже беговая дорожка, да и сам он, как говорится, неухоженный, что, вообще-то, естественное состояние человека.
Дверь распахнулась, в глубине комнаты над изголовьем торчат редкие седые волосы, наконец он с трудом поднялся, цепляясь за спинку, повернулся, заметно похудевший, лицо в мелких старческих морщинах, сделал шаг в мою сторону, сгорбленный и прихрамывающий.
– Хорошо смотритесь, – солгал я. – Бодрость в нашей жизни сродни оптимизму.
Он сказал скрипучим голосом:
– Да уж… Возвращаюсь из того мира в эту квартиру, как на поверхность Юпитера. Здесь даже гравитация чудовищная… Кофе?
– Сделаю, – ответил я. – Вы сидите-сидите!.. Как наш тот, настоящий?
Он скупо улыбнулся.
– Вы правильно назвали настоящим тот, а не это вот безобразие. Здесь мы как животные из костей и мяса, а там то, чем должны и рождены быть!.. Если честно, в этот выныриваю, чтобы быстро-быстро проглотить то, что принесёт курьер из ближайшего гастронома, даже сплю там!..
– В гастрономе? – уточнил я.
Он слабо улыбнулся, дескать, заметил свой прокол.
– Там прекрасно, мой старый друг. Как хорошо, что ты тогда сумел затащить… И люди там прекрасные, ни одного отморозка, представляешь? А здесь на каждом шагу. Особенно соседи по этажу.
Я отыскал пакет с зёрнами кофе, вскрыл и заполнил кофемолку, остальное высыпал в стеклянную банку и плотно закрыл завинчивающейся крышкой.
– Спасибо за высокую оценку. Но всё-таки реальный мир здесь, а там ненастоящий, он, как говорят, слесари, пиксельный.
Он сказал с укором:
– Пиксели тоже люди, Серёжа!
Я смолчал, отвёл взгляд. Наши мощности позволяют творить сеттинг все реалистичнее, мы молодцы, а люди есть люди.
Переждав, пока закончится скрежещущий треск размалываемых зёрен, я поинтересовался:
– Всё ещё в стадии охоты и собирательства?
Он вздохнул.
– Нужно пройти локацию до конца, иначе не перейти к земледелию.
– Много ещё?
– Чуть-чуть, но всё что-то тормозит. Жизнь, она такая, никогда в срок.
Когда говорят общие фразы и привычные банальности, нужно соглашаться, а как же иначе, но сейчас ситуация меняется, создаём другую реальность, что пока что виртуальная, но уже понятно, что большинство населения планеты восхочет тоже вот так выныривать только затем, чтобы по-быстрому покормиться и снова с головой в вымышленный мир.