Кистепёрые
Шрифт:
Минчин сказал с испугом:
– Шеф… боюсь такое даже выговорить вслух… но можно объявлять о дате релиза прямо щас!
– Багов нет, – добавил Лысенко, – что удивительно. Сам искал!.. Но «Алкома» знает, чего быть не должно, вот и создала вторую реальность, пусть и в средневековом сеттинге.
Я подумал, сказал веско:
– Сам проверю. И примем решение о релизе. Но пусть для общественности будет, как снег на голову.
– Новая стратегия? – спросил он. – Рискованно. Без рекламы и тизеров?
– И без того взорвём
Сам ощутил, что получилось очень серьёзно и даже зловеще, постарался улыбнуться, но получилась гримаса.
Грандэ словно избегает меня, за весь рабочий день, а он у нас на треть длиннее законодательного, я увидел его только однажды, совсем иссох, бегает суетливыми шажками и смотрит в пол, словно копеечку ищет, под глазами три яруса дряблых наплывов, называемых мешками, цвет мешковины тёмно-багровый, дышит хрипло и надсадно, будто несёт на спине Невдалого.
Я вырос у него на пути, загораживая дорогу, он вскинул на меня взгляд, белки глаз в красных полопавшихся сосудиках, глаза, как у вампира.
– Шеф?
– Выглядишь хреново, – определил я. – Вы что, поссорились с «Алкомой»?.. Или ты с нею буллингом занимался? А то и харассментничал?
Он ответил настолько хриплым голосом, словно всю ночь орал удалые песни западных славян в редакции Проспера Мериме:
– Мне уже кошмары снятся вместо толстых баб. Это у тебя всё как с гуся вода.
– Я ещё тот гусь, – согласился я. – Но вообще-то потряхивает всех. А кого-то и трясёт.
– Пусть их трясёт, – огрызнулся он, – а нас за що?
Я сказал с подозрением:
– Что-то ещё?
Он смотрел на меня неотрывно, лицо стало застывшее, словно вот передо мной, но ещё где-то работает во все фибры.
– У нас квантовый комп?
– А то не знаешь, – ответил я насторожённо.
– Уже не знаю, – сообщил он. – Не спрашивайте какой. Может быть, бозонный или кварковый? Не знаю. Пусть даже ступенька к ним. Мы дали «Алкоме» наказ совершенствоваться и развиваться, вот и понеслась, закусив удила… А у неё такие скорости! За электронными мозгами можно проследить только с такими же электронными. Да и то вряд ли.
Я уточнил:
– Ты о ресурсах? Худерман доложил, что начинает потреблять все меньше, хотя должна жрать, как электрическая свинья.
Он вздрогнул.
– Ещё и это? Самому кажется, что отыскала ещё какие-то источники.
– Ворует?
– Новые, шеф… Может быть, юзает космос? В нём много чего несётся мимо нас и сквозь нас… Что делать, шеф?
Я огрызнулся:
– А что можем? Чтобы разобраться, нужно остановить и устроить проверку. По частям. Но такую роскошь кто себе позволит? Не только из-за галдящих инвесторов.
– Ну да, – согласился он печально, глаза стали отчаянными. – Гонка, проклятая гонка… Сквозь зной и пыль летит, летит степная кобылица и мнёт ковыль. Это мы ковыль, шеф.
– Нас мнут, – ответил я, – но мы крепчаем.
– Уже закусил, – ответил он печально. – Ладно, я пошёл, пошёл…
– Все скоро пойдём, – утешил я. – С ускорением после пинка. И без пособия в зубах. Зато в новый мир.
Он ушёл, я вернулся в кабинет и занырнул в байму с таким облегчением, что малость струсил. Не становлюсь ли и я зависимым, здесь слишком хорошо, а слабых людей на свете гораздо больше, чем они себя выказывают.
Аватара создаём себе хоть и со своим лицом, но всегда выше ростом, мускулистее, не говоря уже о том, что проблемы решаем проще, чем в реале: ударом в челюсть или боевым топором по голове.
Глава 14
Моя квартира в двух кварталах от здания фирмы, добираюсь обычно на автомобиле, зачем сапоги топтать, да и ноги не те, но теперь и ноги вполне, и руки объемнее, уже неделю пешком, это проще, чем вызывать и ждать авто.
Сегодня вышел где-то за полночь, сна ещё ни в одном глазу, перед глазами то рой формул, то далёкие туманности с удивительными квазарами, «Алкома» всё чаще подкидывает картинки невероятной красоты, словно ждёт какой-то реакции, но я пока осторожничаю, накапливаю данные, теперь это тренд, накопители вот только дырявые, да и тех мало.
Небо чистое, пара звёзд, хотя нет, двигаются бортовые огни самолёта, а вот в детстве, помню, звёздами был осыпан весь небосвод, а мы без запинки называли с десяток звёзд и созвездий…
Впереди по дороге к дому группа молодёжи, визжат, хохочут, хотя донёсся и протестующий голос, явно женский, а ещё через пару шагов, когда свет уличного фонаря высветил их лучше, рассмотрел, что четверо парней удерживают молодую женщину и уговаривают их разгрузить.
Я хотел было пройти мимо, у каждого поколения свои игры, сейчас женщину только тронь, но, похоже, трогают ещё как, а она почему-то не обрадована, а явно сердится и протестует.
Пришлось обойти по обочине, сейчас дорогу не уступают, демократия, старики и молодёжь равны в правах и обязанностях, я поморщился, на траве вступил во что-то слишком мягкое, не разглядеть, может быть, потому осерчал и, оглянувшись, сказал почти доброжелательно:
– Эй-эй, дама не желает идти с вами, разве не ясно?
Все четверо оглянулись, самый крупный из них не отпускает девушку, на меня воззрились с брезгливым интересом.
– Мужик, – сказал один снисходительно, – топай домой, проспись. С тебя уже песок сыплется!.. Ты своё отвоевал.
Я пропустил это мимо ушей, для такого возраста и сорокалетний уже дряхлый старик, несмотря на моё некоторое омоложение, седина и морщины ещё при мне, но второй обидно захохотал и сказал с невыразимым презрением: